Быль и легенды Запорожской Сечи

Петр не оставлял без внимания разыгравшуюся на Правобережье драму, направил в Малороссию своего посла при дворе Августа Иоганна Паткуля. Он вел переговоры с Сенявским, потом приехал в Белую Церковь, изложил Палию предложения царя – заключить перемирие на три месяца, обменяться пленными, дозволить беженцам с обеих сторон вернуться по домам. А правобережным казакам вместе с русскими включиться в борьбу со шведами. Палий доказал ему, что такие условия нереальны. Но подчиняться царю он не отказывался. Наоборот, стремился к этому. На вопрос, согласится ли он сдать полякам Белую Церковь, полковник ответил – согласится немедленно, если получит такой приказ от Петра.

Увидевшись с государем, Паткуль доложил: вина за восстание целиком лежит на поляках. А казаки – искренние сторонники России, могут быть очень полезны для государства. Открыто под покровительство Петр их все-таки не брал, это было нельзя. Но направил им денежную помощь. А сам факт присылки денег от царя стал красноречивым. Повстанцы окрылились. Государь благоволил к ним, это позволяло надеяться на большее.

Интриги Мазепы

В начале XVIII в. атмосфера в Запорожской Сечи стала меняться. Здешние казаки очень ярко показали себя в войне Петра I с турками. Но условиями мира, уходом из низовий Днепра и разрушением взятых крепостей они остались очень недовольны. Турки и татары теперь вели себя тихо, о набегах не помышляли. Но и ответные походы запорожцам были строго запрещены, чтобы не подать повода туркам к расторжению договора. Сечь осталась без своего главного промысла, без высокой сплачивающей идеи, защиты христиан от «басурман».

Между тем приток людей на Сечь не прекращался. Наоборот, ширился. Сюда шли беглые с Правобережья, из вчерашних турецких владений, куда вернулись паны, из Молдавии, с Левобережья, из владений гетмана и его полковников. В Запорожский Кош, как и раньше, принимали всех желающих. Но раньше количество и качество казаков регулировались «естественным отбором» – походами и потерями. Далеко не каждый решался на такую жизнь и выдерживал ее. Теперь ядро «старых» запорожцев стало разбавляться случайным сбродом. Мутил воду и «татарский» гетман Петрик Иваненко. После заключения мира хан выделил горстке его казаков места для поселения в Едисанской орде, в низовьях Буга. От него приходили известия, что ему вольготно живется под ханской властью, и находились новые перебежчики.

Война в далекой Прибалтике сечевиков не заинтересовала – тем более после известий о разгроме под Нарвой. Их единственной задачей оставалась охрана границы, за это запорожцы получали государево жалованье. Но оно было небольшим, на всех не хватало. Правда, Сечь получала доходы от эксплуатации земель, попавших под ее юрисдикцию, от поселившихся здесь крестьян. Но эти средства шли в войсковую казну, ими распоряжалась старшина. Верхушка Запорожского Коша и сама богатела, выделилась из массы «голытьбы». Рядовые казаки становились у нее батраками – пасли табуны и отары начальников, обслуживали речные перевозы. Старшина манипулировала голосами на радах, выставляя бочки с вином.

Стали возникать и «хозяйственные» конфликты. Из-за угодий по реке Самаре разгорелся спор между запорожцами и Миргородским полком. Мазепа принял сторону миргородцев, их полковник Апостол считался самым верным подручным гетмана. Мазепа написал царю, и Петр по его ходатайству рассудил спор в пользу Миргородского полка. Но и сам Петр надумал разрабатывать на Самаре селитренные промыслы, прислал сюда работников. Запорожцы возмутились таким нарушением их владений, принялись нападать на появившиеся артели, выгоняли их, избивали или убивали людей. В этих драках выдвинулся Кость (Константин) Гордиенко – он отличался тупой и беспричинной ненавистью к «москалям». Только из-за того, что они «москали».

Голытьба мечтала о походах, о добыче. На восстание Самуся и Палия Сечь охотно откликнулась. Как уже упоминалось, атаман Федор Шпак повел туда 3 тыс. казаков. Они действовали отдельным корпусом вдоль Днестра, причем можно было отметить, что запорожцы целенаправленно искали заработков. Повстанцы уничтожали «ляхов» подчистую. А сечевики всех поляков и евреев, попавших к ним в руки, додумались не резать, продавали их татарам. Но в это же самое время, в 1702 г., другие отряды запорожцев «отличились» откровенным разбоем, разграбили большой караван греческих купцов. Разразился международный скандал. Турция потребовала от царя оплатить убытки, выставила счет на огромную сумму, 100 тыс. ефимков (серебряных талеров). Наверняка круто завысила. Но ссориться с султаном в такое время было никак нельзя, царскому правительству пришлось уплатить.