Расправа с декабристами сильно повлияла на состояние и мировоззрение поэта. Он уже не тот Пушкин, который бравировал антиправительственными лозунгами и вольнолюбивыми стихами. И если он и не смирился, то поумнел. «Каков бы ни был мой образ мыслей, и политический и религиозный, – писал поэт В. А. Жуковскому в 1826 году, – я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить необходимости». А Вяземскому он откровенно признается: «Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке со многими из заговорщиков». Декабристов Пушкин назвал заговорщиками! Недаром в декабристских кругах не раз говорилось об опасности приема Пушкина в общество – что он «легкомыслен», чересчур общителен, к тому же находится под наблюдением властей. Вот известные строки И. Пущина:
«Я страдал за него, и, подчас, мне опять казалось, что, может быть, тайное общество сокровенным своим клеймом поможет ему повнимательней и построже взглянуть на самого себя, сделать некоторые изменения в ненормальном своем быту. Я знал, что он иногда скорбел о своих промахах, обличал их в близких наших откровенных беседах, но, видно, не прошла еще пора кипучей его природе угомониться. Как ни вертел я все это в уме и сердце, кончил тем, что сознал себя не вправе действовать по личному шаткому воззрению, без полного убеждения в деле, ответственном пред целию самого союза».
Для декабристов (особенно для членов Южного общества) было характерно особенно строгое, пуританское воззрение на свою деятельность и нормы человеческой, гражданской этики. Их высокие «идеологические построения», вера в свое предназначение освободителей России от рабства и самодержавия – подразумевали также и стойкие моральные качества. Распущенность в быту, легкомыслие и фанфаронство, свойственные Пушкину, Дельвигу и другим членам «арзамасского братства», отрицательно оценивалось многими корифеями декабризма – Рылеевым, Муравьевым-Апостолом, Бестужевым-Рюминым – членами Верховной Думы Южного общества. Вот что вспоминал декабрист И. П. Горбачевский:
«… Нам от Верховной Думы было даже запрещено знакомиться с Александром Сергеевичем Пушкиным, когда он жил на Юге. И почему: прямо было сказано, что он по своему характеру и малодушию, по своей развратной жизни сделает донос тотчас правительству о существовании Тайного общества. Мне рассказывали Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин про Пушкина такие на Юге проделки, что уши и теперь краснеют». Горбачевский – декабрист редкой стойкости, честный и мужественный человек. При этом он ссылается на мнение повешенных – священные для «декабризма» имена. Несколько резкое высказывание; ведь Пушкин никогда не был подлецом, и все ошибки совершал по легкомыслию.
Годы ссылки и разгром декабрьского восстания немного отрезвили поэта, повернули его в русло лояльности существующей власти. Летом 1826 года он пишет покаянное письмо Николаю I, а на отдельном листе заявляет: «Я, нижеподписавшийся, обязуюсь впредь никаким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них». 10-го класса Александр Пушкин.
Глава IX
«Я новым идолам несу свои мольбы…»
(Брачная лихорадка)
1
Пушкин хотел вырваться из ссылки и готов был покаяться во всем. И вот 28 августа 1826 года последовало высочайшее повеление о вызове Пушкина в Москву.
С невероятной быстротою, через специального фельдъегеря, оно было передано в Псков, а оттуда Пушкину. Посланный прибыл к нему ночью, едва дал поэту время собраться и, к великому ужасу няни, а затем и семейства Осиповых-Вульф, тотчас увез его. Согласно воле императора, записанной начальником штаба генералом Дибичем, Пушкин ехал «в своем экипаже, свободно, под надзором фельдъегеря, но не в виде арестанта…» «Зная за собою несколько либеральных выходок, – отмечает декабрист Н. Лорер, – Пушкин убежден был, что увезут его прямо в Сибирь». Поэт был в большом волнении. Он сжег письма декабристов и свои «Записки», в которых отмечал события своей бурной молодости.