Был однажды такой театр (Повести)

А как Лаци удивляется, когда, вернувшись от телефона, видит нас в перепачканных платьях и драных чулках на замалеванной террасе, он разводит руками, смеется и целует нас обеих — и меня, и Жаклин — и от объятий весь, дорогуша мой, перепачкивается мелом. Я слушаю тебя, Лацика мой, слушаю, как ты докладываешь о телефонном звонке с киностудии, о том, что ты будешь играть Ференца Ракоци, будешь сниматься с Жаклин, с этой феей, и, даже сорокапятилетним, вижу тебя мальчишкой, моим влюбленным мальчиком, слушаю тебя и любуюсь вашей радостью, потому что вижу, что Жаклин тоже рада. Мы втроем сейчас некое большое-большое единство, мы обожаем друг друга, в семь вечера вы будете сидеть в первом ряду, а я — теперь уж совершенно точно! — буду великолепна. «Посмотрите, — шепчутся в зрительном зале, — как хлопает ей Жаклин Норе, вот это премьера, вот это успех…»

Мы обо всем договорились: сейчас они поедут на киностудию, а я на часок прилягу, со студии Лаци отвезет Жаклин в гостиницу, потом приедет домой, без четверти шесть завезет меня в театр, а вечером… да, вечером в семь часов десять минут, когда поднимется занавес и я выйду на сцену из средней двери и посмотрю в зрительный зал, в середине первого ряда увижу их ободряющие улыбки. Я буду самым счастливым созданием на земном шаре.

Я стою у окна и машу им, они как раз садятся в машину.

3

Набираю номер Исторического института.

— Алло, говорит Каталин Кабок, супруга Ласло Мереи!

— Добрый день, госпожа актриса!..

Они меня знают! Ах да, я назвала и имя Лаци, тогда ничего удивительного. Неважно, главное, что я на верном пути.

— Скажите, пожалуйста, вы даете по телефону исторические справки?

На том конце провода удивленное молчание.

— Если это в наших возможностях… госпожа актриса, естественно. Какую справку вы хотели бы получить?

— Я хотела бы знать, как Сен-Симон описывает внешность Ференца Ракоци Второго.

— Минуту, сейчас посмотрю.

— Спасибо, я жду.

Да, мне необходимо знать, сможет ли Лаци показать в этой роли свое красивое мужественное лицо, благородный лоб, великолепный нос и вообще всю свою совершенно неотразимую индивидуальность. Исторические личности часто некрасивые, пузатые и надутые от своего геройства или же тощие от благородных устремлений.

— Алло, — слышу я в трубке тот же голос, — это я, госпожа актриса. Прочитать вам описание?

— Да, будьте добры.

— Значит, так: «Ракоци высокого роста, но это не выделяет его, плотного сложения, но не толстый, пропорционально сложен и внешне приятен; его облик внушает уважение, при этом он не агрессивен, лицо довольно красивое, немного татарское. Он человек мыслящий, скромный, знающий меру, не гений, но весьма рассудителен, непосредствен и добр. Вежлив, всегда понимает, с кем имеет дело, манера общения легкая, но, когда нужно, — без хвастовства — дает почувствовать свое величие».

— Большое спасибо.

— Этого достаточно?

— Да. Вернее, мне еще хотелось бы знать, сколько лет было Ференцу Ракоци, когда он попал в Париж?

— Тридцать семь.

— Большое спасибо. Это совершенно подходит. Простите за беспокойство. До свидания.

4

Я довольна. Даже несмотря на замечание, что Ракоци «не гений», роль подходит Лаци совершенно. Да, он всегда знает, с кем имеет дело. Пропорциональное сложение, приятная внешность. Он, конечно, гораздо красивее, чем Ракоци по описанию Сен-Симона, но это не беда. Лаци представит его в идеализированном виде, он не впервые будет это делать с исторической личностью. Ах, какая я глупая, забыла спросить, кто была возлюбленная Ракоци в Париже, герцогиня или простая девушка, а главное, красивая ли она была, молодая или так себе, и вообще, похожа ли она на Жаклин. Наверняка и о ней что-то писал старина Сен-Симон. Ну да ладно, второй раз звонить в институт не стану. Конечно, не мешало бы кое-что знать об этой женщине. Должно быть, это была большая любовь, они жутко много целовались, танцевали, прятались в отдаленных тихих маленьких улочках Парижа и в таинственной тени парков.

Есть актеры и актрисы, которые в любовных драмах влюбляются друг в друга. Зита Беке, благодаря классикам, пережила восемь жутких увлечений. Что делать, классики не умеют шутить с чувствами. Шекспир, например, страшно чувственный. Лаци и тут является исключением. Он с холодной головой репетирует сцены с поцелуями: выполняет указания режиссера, вот и все. И с этой очаровательной Жаклин он тоже будет во время съемок целоваться и обниматься так, что и бровью не поведет. Конечно, было бы ужасно, если бы бедная маленькая Жаклин влюбилась в Лаци. Мне было бы ее жаль. Господи… А вдруг она в него влюбится? Опять мне всякие глупости в голову лезут. Если она в него влюбится, это ее беда. В Лаци можно быть влюбленной только безнадежно, потому что он мой. Нет, вообще-то Жаклин в него не влюбится, ведь она знает, что у него есть я, к тому же сегодня она стала моей подругой.