Был такой случай…

Мужики-работяги скалымили где-то бутылку чистого спирта. Заработали честно, так же честно решили её и распить. В бытовке накрыли стол, покромсали хлеб с колбасой, открыли консервы. Достали стаканчики – два маленьких, водочных, один гранёный, и две чайные чашки. Не ресторан, конечно, посуда вся разная, но ведь это не важно.

Разводить не стали, разлили по первой. Выпили, покурили. Потом по второй. Тут кто-то и говорит:

– Что-то спирт какой-то не крепкий. Мало горло дерёт. Может, уже разведённый?

– А давай подожжём и посмотрим, – предложил кто-то из собутыльников.

Сказано – сделано, плеснули капельку в ложку и подожгли. Горит! Синим, красивым пламенем!

– А знаете, – припомнил один работяга, – гусары раньше пили горящий пунш. Я тоже попробую!

Всем, конечно же, интересно. Тот зажёг свою порцию спирта – а пил он из маленького стаканчика – и навис над ним распахнутым ртом. И вдруг понял, что обожжётся. А отступать-то нельзя – назвался груздём… Тут он сообразил. Накрыл верх стакана губами, пламя сразу погасло – он и выпил спокойно, как гусар в старину.

Все, конечно, в восторге. А один позавидовал.

– Я, – говорит, – так тоже могу!

Спирт свой зажёг – и пьёт…

Но ему досталась широкая чайная чашка, и даже если б он понял, что пламя нужно сразу же погасить, то она всё равно бы в рот ему не полезла. И вот бедолага глотает горящий спирт, тот растекается по губам, а пламя двумя язычками пляшет в углах его рта…

Крик и ругань были ужасные. Обжёгся гусар, правда, не сильно. Но неделю ходил с двумя красными полосами, шедшими от углов рта и загнутыми вверх. А тогда по телевизору шёл как раз сериал «Человек, который смеётся»…

Ожог-то быстро прошёл, а вот прозвище на всю жизнь прилепилось.

Крутая кассета

В те времена, когда DVD ещё не вошло в повседневный быт, его заменяли видеомагнитофоны. Устройства эти вызывали полный восторг неизбалованного населения. Подумать только – они позволяли в любое время насладиться любимым фильмом! И даже больше – посмотреть прямо дома что-то такое, чего по обычному телевизору никогда не покажут… Боевик, например, или крутую фантастику. Благо, на каждом базаре уже процветали прилавки с кассетами на любой мыслимый и немыслимый вкус.

Один из моих близких родственников, тогда уже человек весьма пожилой, купил себе такое устройство и стал настоящим фанатом кинематографа. Каких только фильмов не было у него! И частенько, в выходные или после работы, он приглашал меня к телевизору, и мы смотрели что-то невероятное. Иногда – под кувшинчик с домашним вином.

Как-то раз я был приглашён на просмотр с весьма таинственным видом.

– Слушай, – сказал мне родственник, – я тут купил боевик. А там на плёнке осталось место, и на него дописали… Как его… Да! Ты эротику видел? Пойдём, покажу. Я уже кувшин приготовил.

Мы сели перед экраном, и старик торжественно взял в руки пульт.

Надо сказать, что эти несколько клипов по три-четыре минуты произвели приятное впечатление. В них не было лишнего, никакой анатомии – просто красивые фигуры в лёгких одеждах и тихая музыка. Мне понравилось.

– Теперь буду знать, что такое эротика! – восхищался мой родственник. – Надо ещё спросить на базаре! В воскресенье с утра пойду, ты приходи к обеду!

В назначенный день я пришёл. Старик встретил меня, улыбаясь и предвкушая незабываемое. На журнальном столике стоял кувшинчик и два стакана.

– Я подошёл к торговцу и говорю, – рассказывал мне хозяин, – у тебя, мол, эротика есть? А он отвечает – конечно, есть. Тебе, дед, какую? А что, говорю, она у тебя разная, что ли? Конечно, отвечает он, разная. Есть помягче, а есть пожёстче. Тебе какую? Самую, говорю, крутую, самую жёсткую! Он посмотрел на меня уважительно и вот это вот дал. Сейчас смотреть будем!

Заранее, чтобы не отвлекаться, мы налили стаканчики. И кино началось…

Уже когда родственник рассказал, что купил что-то крутое и жесткое, в мою душу закралась тревога. И самые первые кадры её укрепили. На экране были не стройные фигурки в воздушных одеждах. Там было откровенное порно. Самое крутое и жёсткое.

Я поперхнулся вином. Хозяин медленно опустил свой стакан и замер. Лицо его сделалось каменным, взгляд – остекленевшим и напряжённым.

Так прошло минут пять. Потом старик медленно повернулся ко мне и спросил:

– Может, ну его на фиг?

Я горячо согласился. В тот день мы в десятый раз посмотрели «Конана Варвара».

Продолжение этой истории состоялось через неделю, когда мы пошли на базар возвращать непристойную кассету торговцу. Увидав знакомого старика, тот приветливо улыбнулся и предупредительно полез под прилавок. Но вместо нового заказа на крутую эротику услышал только одно:

– Сынок, ты что, смерти моей захотел?..

Тридцать первого декабря, в трамвае