Был такой случай…

Ещё через пару минут осторожная продавщица забрала тележку назад, и напряжённое ожидание повторилось. Теперь в толпе толкался и я, потому что в продажу каким-то чудом попала копчёная мойва – редчайший по тем временам продукт.

Ах, копчёная мойва! Милая сердцу рыбка, прозрачненькая от жира, золотистого цвета, с неповторимым, удивительным ароматом! В жёлтых картонных коробках, которые жалко потом выбрасывать! Даже сейчас, когда ежедневно можно купить форель и лосося, эта скромненькая малютка волнует наши сердца. А тогда?..

В общем, толпа волновалась, и я волновался вместе с толпой. Рядом со мною переживала старушка, маленькая и щуплая. Щуря подслеповатые глазки, бабуля кусала губы и жаловалась окружавшим спинам и животам:

– Ой, как рыбки-то хочется! А ведь сейчас как кинутся все – затопчут меня, ей – Богу, затопчут! А как хочется рыбки…

Окружающие угрюмо молчали. Рыбки хотелось всем.

И тут заветная дверь опять отворилась…

Я видел битву за мойву со стороны, а теперь очутился в её эпицентре. Погромыхивая колёсиками, тележка с рыбой скрылась в толпе. Те, кто оказался поближе, хватали заветные упаковки и пытались протиснуться к кассам. Остальные напирали со всех сторон, не давая им отойти и не в силах приблизиться. Кто был повыше, тянулись к заветным коробкам сверху. А я, поскольку ростом не особенно вышел, поплыл по дну…

Скорчившись в три погибели, я скользнул под локтями своих конкурентов, на удивленье легко раздвигая их головой, и через секунду упёрся лбом в металлическую решётку тележки. Однако поднять лицо было уже невозможно, и я вслепую сунул руку в кучу деликатесов. Коробка с заветной мойвой оказалась в моей руке, но – о, ужас! – кто-то схватил её с другой стороны и выдернул прочь. Ни мгновения не теряя, я запустил в тележку уже обе руки, стиснул добычу что было силы, и, прижав благоухающие коробки к груди, задом вынырнул из толпы.

Впрочем, толпа уже таяла, перемещаясь от склада к кассам. Я с удивленьем и радостью рассматривал две солидные упаковки мойвы и думал, что мне вполне хватило бы и одной. Тут я вспомнил про хрупкую бабушку, которая так тосковала по рыбке. Вот он – шанс сделать доброе дело! Её, скорее всего, если насмерть не затоптали, то уж, конечно, и близко не подпустили к тележке. Озираясь по сторонам, я с удивленьем увидел, что в оставшейся без добычи толпе её нет. Побрёл с двумя упаковками к кассе – и тут увидел её! Субтильная старушенция стояла одною из самых первых, с трудом удерживая в руках охапку заветных коробочек, прижатых сверху её подбородком…

Я сомневаюсь, что с ней поделились своим нелёгким уловом человек десять – пятнадцать. И с тех пор жалобным старушенциям не особенно доверяю.

Престижный концерт

Районный центр. Время – задолго до перестройки, канун Первомая. Шагаю по городу и встречаю знакомого, небольшого чиновника из горисполкома. Поздоровались, поздравили друг друга с наступающим праздником.

– А кстати, – говорит мой знакомый, – вы на концерт-то идёте?

– Нет, – отвечаю я. По правде сказать, о концерте в честь Первого Мая я и не знал. К тому же туда пускали по пригласительным, которого у меня, естественно, и быть не могло.

– Как! – ужаснулся знакомый. – Там же все будут!

– Кто это – все? – спросил я, стараясь припомнить местных певцов.

– Ну как же! И первый секретарь, и второй (эквивалент теперешней городской и районной администрации)! И директор горторга, и начальник милиции, и военком…

– Петь-то кто будет? – перебил я его.

Собеседник посмотрел на меня, как на глупого, и удивлённо сказал:

– А какая разница?..

Как я был партизаном

Наверное, всем известно, что когда на военные сборы призывают рядовых и офицеров запаса, эта публика иронически называется «партизанами». Мне на своём веку пришлось партизанить не раз и не два, но однажды я был партизаном совершенно официально.

В тот раз наши сборы проходили не в чистом поле, как бывает чаще всего, а в расположенной посреди города воинской части. Кирпичная казарма, двухэтажное здание штаба – всё было удобно и очень культурно. В то время я был ещё лейтенантом, но мне уже досталась должность начальника медицинской службы полка, которую я с честью и нёс. Впрочем, с учётом того, что в части была своя постоянная фельдшерица, прослужившая там уже лет не менее сорока и знавшая на зубок все тонкости службы, это было не трудно.

Мы с фельдшерицей сразу же подружились и разделили обязанности на двоих. Мне предстояло снимать пробу в столовой, поскольку я всё равно там питался, и весь день сидеть в медпункте в ожидании больных. Всё остальное любезно согласилась делать сама хозяйка. Судя по тому, что в часть она не являлась целыми днями, загружена фельдшерица была основательно.

В первое время ко мне в медпункт ещё заходил кое-кто из наших же «партизан» в тщетной надежде откосить от военной повинности, но вскоре я целыми днями торчал в кабинете совершенно без толку. И однажды, слоняясь со скуки по штабным коридорам, на втором этаже наткнулся на библиотеку. Естественно, я немедля в неё записался.