Был такой случай…

А теперь следует уточнить пару важнейших моментов.

Во-первых, пользуясь относительною свободой, я очень быстро установил для себя особые правила ношенья воинской формы. А именно – придя в свой медпункт, по случаю летней жары раздевался до галифе и поверх него, прямо на голое тело, надевал белый халат. Сапоги заменялись невероятными шлёпанцами, сшитыми из брезента, с размахрённым краем шириной сантиметра в четыре. Штабные вначале откровенно хихикали, но скоро привыкли, а обратившись пару раз за таблетками, даже зауважали.

Второе – библиотекаршей оказалась молоденькая девчонка, едва успевшая по весне закончить среднюю школу. Естественно, в военной форме, родах войск и знаках отличия она совершенно не разбиралась и знала только, что никто чужой к ней никогда не зайдёт. Так же, впрочем, как и свои.

И вот перед этим нежным дитём появляюсь я в своей форме начальника медицинской службы полка…

Девушка несколько испугалась, но я успокоил её лучезарной улыбкой и попросил записать меня в эту чудесную библиотеку. Она вынула из стола формуляр и принялась аккуратно его заполнять. Фамилия, имя и отчество затруднений не вызвали, но вопрос, в каком я подразделении служу, поставил меня в тупик. Впрочем, я тут же решил пошутить и ответил:

– Вообще-то в партизанских войсках…

И увидел, как юная библиотекарша старательно вывела своим детским почерком: партизанские войска…

Я не стал её поправлять, и целых два месяца официально числился партизаном.

С тех пор прошло много лет, но я всё же лелею надежду, что где-то в архивах до сей поры хранится мой партизанский библиотечный билет.

Случай на даче

У одного из моих знакомых, человека уже весьма пожилого, есть дача. Не такая, какие показывают в кино – с камином и вторым этажом. Нет, в провинции такие встречаются редко. Обычно дача у нас – это слепленный из всякого барахла летний домик размером три на четыре метра, в котором можно спрятать лопаты и переждать непогоду. Кое-кто умудряется там ночевать, а то и жить среди лета, чтобы заветные сотки с яблонями и картошкой были под постоянным присмотром. В прежние времена, бывало, туда залезали воры, хотя чем они умудрялись поживиться в этих трущобах – загадка.

Так вот, мой знакомый, имея такой домишко, придумал чудесную вещь. Поскольку воры обычно не столько крали, сколько ломали, пытаясь проникнуть внутрь дачных строений, он вбил в стену домика гвоздь, на который вешался ключ. А на двери укрепил записку, выжженную на фанерке:

– Уважаемые воры! В домике ничего ценного нет. Пожалуйста, не ломайте дверь! Ключ на висит на гвоздике рядом.

Прошло несколько месяцев, и однажды, придя на дачу, хозяин увидел, что хотя та и закрыта, внутри кто-то наверняка побывал: сдвинуты стулья, смято покрывало на койке… А на столе стояла бутылка, в которой оставалось грамм сто с лишним водки. Рядом лежала записка:

– А это – хозяину. Спасибо!

Из дачи ничего не пропало.

Бармалей

Когда-то давно у нас сложилась компания из нескольких молодых семей. Вместе мы выезжали на пикники, вместе собирались на праздники. Дети у всех были приблизительно одного и того же возраста – дошколята и младшеклассники, так что проблем с ними не возникало: ребятишки забавляли сами себя. Лишь иногда приходилось немножко вмешаться.

Как-то так повелось, что общественной нянькой сделался я. Мне это, собственно, было не трудно – иной раз самому хотелось слегка отдохнуть от застолья.

Однажды в нашей компании появились новые люди. Их дочке было годика три, но она прекрасно вписалась в детские игры. А когда я пришёл проведать наш детский сад, вместе со всеми уселась на пол послушать, как дяденька будет книжку читать.

Я раскрыл «Бармалея» Чуковского. Восхитительные стихи заворожили и детей, и меня:

Маленькие дети! Ни за что на свете

Не ходите, дети, в Африку гулять…

Я сам получал невероятное удовольствие и читал с выражением, на разные голоса:

Нам акула Каракула нипочём, нипочём!

Мы акулу Каракулу кирпичом, кирпичом!..

Дети млели вместе со мной. Повествованье дошло до появления Бармалея:

Я кровожадный, я беспощадный,

Я злой разбойник Бармалей!

И мне не надо ни шоколада, ни мармелада,

А только маленьких детей…

Я был в ударе. Но самая маленькая из слушателей, новая девочка, которую звали Наташа, вдруг встала и вышла из комнаты. Я не обратил на это внимания – мало ли чего захотелось ребёнку. И продолжал в лицах повествовать о приключениях Тани и Вани.

Но вот книжка закончилась. Я вернулся к взрослой компании за столом. Маленькая Наташа сидела на коленях у мамы. Увидев меня, она сползла на пол и пересела к папе, который сидел от меня подальше. Взгляд её выражал опасение.

– Ты чего? – удивилась мама.

Девочка надула губёнки, прижалась к надёжному папиному плечу и медленно прошептала:

– Дядя… меня… съест…

Такого успеха от своей декламации я не ждал. Очевидно, читая сказку, я так вжился в роли, что ребёнок, и правда, принял меня за настоящего Бармалея! Убедить её в том, что дядя хороший, в тот раз так и не удалось.