Была не была

Тошка смеялась, согнулась прямо над клавишами. Алька скинул баян, плюхнулся в свое кресло, ухватил его за ручки и вдруг:

— Ура! Знаю! Давай, Тошка!

И жило-было кресло,
Отличный человек,
И ножки…

Тошка подхватила:

И две ручки…

А Володя докричал:

И спинка тоже есть!

Они и дальше придумали, как объединились кресло и капуста:

И вместе получился
Прекрасный человек:
Есть ручки, ножки, спинка
И даже голова…

А потом уже сочиняла Тошка, а Володя с Алькой только рты раскрывали для подхвата.

Не было еще в жизни, никогда не было такого хорошего дня!

Когда спускались по лесенке, Володя сказал:

— Алька, тот длинный парень, который в парке…

Алька споткнулся, чуть не полетел.

— А, черт! — потер ногу. — Ну, чего там?

— Велел не позже восьми, сегодня.

— Все? — Алька, не глядя, протянул руку. — До завтра. — И стукнул кулаком в дверь. Был как раз его, второй этаж.

7

Почему это люди не понимают, когда им пора уходить?

Папа устал. Уже прямо не говорит — бормочет. Рот прикрывает пальцами, чтоб не видно, как зевает. А она все — та-та-та, ла-ла-ла. Тетя Лида. Об этом ее мама, между прочим, не просила. Покормила — и иди себе. Будь здорова. Оставь немножечко другим. Володе, например. Ему просто очень нужен сейчас отец. Очень.

— Папка, — зовет Володя из своей комнаты. Но дверь закрыта, не слышно. Да если бы и открыта — как услышать? — ведь тетя Лида! Мыслимо ли — от одного человека столько шума. А Володе надо сказать. Поговорить.

Про это, конечно, нельзя, — как вбежал тогда Алька, белый весь:

— Ты один?

— Один. А что?

— Знаешь… В общем… надо одну вещицу спрятать…

— Давай мне в стол.

— Нет, лучше не дома.

— Постой, Алька, в тополевое дупло можно.

— Ребята не стянут?

— Большие не лазят, а малыши не знают. Это наш тайник.

Алька глянул в окно — уже темновато было:

— Эх, народищу полно.

— А что это, Алька? Покажи.

— Не хочу тебя впутывать. Длинный дал. Ты знаешь, кто он?

— Кто?

— Ну, неважно. С ним не поспоришь.

— Ты его раньше знал, да, Алька?

— Если б не знал, и разговору бы не было. — Опять взгляд в окно.

— Разбрелись пенсионеры. Дай-ка газету.

Что-то маленькое, с трехкопеечную монету, золотисто блеснуло сквозь папиросную бумагу. Алька захоронил блеск в складках газеты.

— Пошли.

Об этом отцу как скажешь? А про Длинного? Что он, Володя, сам передал Альке «не позже восьми». Об этом придется. Ушла бы только тетя Лида. Вот сейчас она скажет:

«Засиделась я… Умаяла тебя…» Ну, скажи, скажи! Куда там!

— А потом — ну ты слушай, Коля, стали им делать прочищение мозгов… — Да она, похоже, кинофильм рассказывает. Был такой про шпионов «Совершенно секретно». Ну короче, короче, тетенька Лидочка! — И все мысли, Коль, можно узнать с помощью этой машины. Ты бы хотел такую машину иметь?

— Какую, Лидуша?

— Чтоб узнавать мысли?

— А…

И почему отец не крикнет:

— Я устал! У меня есть единственный сын! Уходи, болтушка!

— Ты понимаешь, Коля, мы были маленькими и этих тигров испугались.

Ага! Уже перескочила! Прямо испорченный проигрыватель с долгоиграющей пластинкой. Чтоб ты сломался!

— Особенно я испугалась. Ведь в детстве пять лет разницы очень заметны.

— А Лёля говорила, что не испугалась. — Папа будто проснулся. Ну, конечно, — про маму ему интересно. И Володя помнит эту историю, как ее рассказывала лама. И ничего она не испугалась. Хорошо, что папка тоже вспомнил.

Пять лет разницы!

— Зато мама красавица! — очень громко говорит Володя. Но они или не слышат, или делают вид.

— …Конечно, заходи, Лидуша. — Неужели отправляется? Ну, ну, родная, не задерживайся! Сейчас Володя позовет:

— Папа!

И отец сам спросит: «Ну, как твои дела?»

Вот сейчас… Они уже возле двери:

— До завтра, Лидуша.

А Лидуша начинает хохотать. Нарочно время тянет. С этим хохотом ведь не выпустишь на лестницу — весь дом поднимет.

И вдруг — звонок. На кнопку нажали и не отпустили.

Истошный звон! Сигнал тревоги!

— Кто? Кто это? — у отца вздрагивает голос.

— Милиция.

Все. Теперь уже и говорить не о чем. Сами скажут.

Володя лежит на диване, руки вдоль одеяла, глаза в потолок. «Пусть. Пусть забирают. Альку не выдам. Ничего не знаю. Пусть. Их несколько там, в коридоре. Наряд целый, что ли»?

— У вас подросток проживает?

— Кто именно?

— Ну мальчишка лет пятнадцати?

— У меня сын тринадцати лет.

— Он дома?

— Дома.

— Разрешите посмотреть.

— Я же говорю: дома.

— Нет, вы простите, нам опознать нужно.

Володя похолодел под своим одеялом.

— Пройдите, пожалуйста. — Отец зажигает свет в Володиной комнате. — Встань, сынок, не пугайся. — Папка! Добрый… Ничего не знает.

Володя приподнимается на диване.

Два человека — повыше и пониже, запакованные в милицейскую форму, глядят во все глаза. Ну, сейчас…

— Нет, не тот. Простите, папаша. И вы, мамаша, простите за беспокойство.

Дальше была песня. Нет, симфония с главной темой: «яжеговорила», Боже мой, она, оказывается, все заранее знала.

— Я сразу сказала — ты с этим парнем не дружи. Говорила я, Володя?

— Говорила.

— А почему, Лидуша, ты думаешь, что именно его ищут?