Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости

Помню, была поздняя осень. Перрон, снег вперемешку с дождем. Толпа казанцев больше сорока человек. Кожаные турецкие куртки, китайские пуховики несуществующих цветов, шапочки шерстяные Fischer, и все с тележками, как и я. Камазовские тележки были тогда верхом инженерной мысли. Прочные, оптимальные по размерам (они точно влезали в багажники польских такси и на верхние полки плацкарта), достаточно вместительные. В своих недрах они хранили чистопольские командирские часы, бритвенные лезвия «Нева», тапочки, реже ночные комзовские бинокли и среди всего прочего наши деревянные для обмена.

Наконец вся наша дружная команда заняла весь вагон. На ужин Гарик привычно достал литровую бутылку спирта «Ройял» и двухлитровую бутылку кока-колы. Отлив половину, он залил спирт, и такой коктейль в дальнейшем был самым распространенным напитком в поездке. Незаметно проехали Москву и там сделали пересадку до Вильнюса. В Вильнюсе для меня началась сказка.

Москва — Вильнюс

В студенческие годы я часто ходил в походы на Кавказ, республики Средней Азии, и их достопримечательности были уже привычны, как и вся их восточная культура, а здесь, в Прибалтике, на меня обрушилась западная культура, и все началось с бутылки пива и нищего на вокзале. Пиво было другим. Просто другим. До этого я знал «Колос», «Бархатное», разливаемое в полиэтиленовые пакеты. А здесь бутылочное с неизвестным названием и без очереди. Это как сегодня сравнить сыр пармезан и наш импортозамещенный тоже сыр с надписью пармезан, а еще колоритный нищий в шляпе и длинном шарфе, прислонившийся к привокзальной колонне. У нас было несколько часов до поезда в Польские Сувалки, а наша компания просто похмелялась, устроившись на тележках в здании вокзала, и многие всерьез удивились, что я решил совершить прогулку по городу. «Чего там смотреть?» — был лаконичный ответ.

И вот уже иду по настоящей булыжной мостовой по узкой улице со средневековыми вывесками, впереди какой-то фантастический костел, откуда доносятся звуки органа. Выхожу к реке без названия, связанной горбатыми каменными мостами. На противоположном крутом берегу замок, обрамленный черными деревьями, будто возникший из сказки. Я ходил как во сне. Вернувшись, пытался поделиться впечатлениями с ребятами. На меня посмотрели, как на идиота, и протянули бутылку пива, видимо, подумав, что не успел опохмелиться.

Вильнюс — Сувалки

На границе с Польшей мы застряли. Смена колес и таможенная проверка. Мне рассказали известный анекдот про Петра о том, почему колея шире, чем в Европе. Наши погранцы ничего почти не проверяли, так, документы посмотрели, а вот польские оказались более дотошными, и одна таможенная пани решила проверить содержимое тележек. Мы ей мешать не стали, но и помогать никто не торопился. Полезла на третью полку, а была она в юбке, мужики глазами на ножки, она повернется — все в окно смотрят. И так после нескольких попыток она сдалась, испепелила взглядом и ушла. Поезд вскоре тронулся.

Ура, я в Польше, и хотя вспоминалось, что «курица не птица…», для меня это была Европа. Подъехал огромный, как лайнер, автобус, в котором мы должны добраться до Варшавы. И вот уже мчимся по шоссе. Все какое-то черно-белое, напоминающее фильм «Семнадцать мгновений весны». Вечерело, вдали на холмах чернели замки, черные деревья на заснеженных склонах, черная змея шоссе. Под шуршание шин я заснул, а проснувшись, увидел, что наш водитель в форменном костюме почему-то стоит, а за рулем знакомая кожанка Гарика. Просто попросил порулить. В гостиницу приехали за полночь и еще несколько часов занимались тем, что «перекидывали» циферблаты. Это процесс, когда на один механизм часов ставились циферблаты с разными изображениями, в зависимости от спроса.

Варшава. Национальный стадион

Утром вся толпа двинулась из гостиницы на Национальный стадион, где, собственно, и был главный рынок. В багажник такси точно влезало четыре тележки, и я еще раз с благодарностью вспомнил наших камазовских инженеров. На Национальном стадионе Варшавы, казалось, собрался весь бывший Советский Союз. Камни с Урала, самовары с Тулы, хохлома, гжель и все, чем была богата наша страна. Собственно, это не был стадион в прямом смысле, лишь бетонная чаша, плотно заполненная по периметру людьми. Трудно представить, глядя на сегодняшнее спортивное сооружение, что он представлял в 90-е. Нашу точку уже держали казанцы, остававшиеся в Варшаве на перекупке, так что проблем с местом не было. Был воскресный день, и варшавяне семьями ходили вдоль рядов. И кто-то сказал, что польки самые красивые. Одетые скромно, по-европейски, чаще в пальто, с неброским макияжем, они разительно отличались от наших женщин. «Видимо, климат способствует», — подумал я. Подошел брат: «Пошли поедим кнедлики, ребята за товаром приглядят».

— С капустой? — Сразу вспомнил «Бравого солдата Швейка».

— С кислой капустой, — добавил он.