Былина железных душ

– Уговор дороже денег! – прервал его Дед-Пасечник. – Не мельчайте так же, как эти лешие. Ежели выбрал путь по заповедным тропам, по древним стезям, которые заколодились и которые надобно расчистить, не сворачивай, не оглядывайся: свернёшь или посмотришь с тоскою назад – измельчаешь, так же как лешие, станешь карлой духа. Но для иных это, может, и неизбежность – многие звери измельчали и в облике, и в повадках; многие народы измельчали и обрубили свой дух пониже…

Беленир стоял рядом в раздумьях, не зная, кого послушать – Всесвятлира или пчёльника. «Дед-Пасечник всегда жил без золота и не знает ему цену, не знает, как оно важно для князя и для княжества, – рассуждал он про себя. – Но Всесвятлир всегда видел, как его преувеличивают, так что и он не лучший советчик. Уговор дороже денег, да».

Тут раздался голос Всесвятлира:

– Беленир! Тебе решать, ты – князь и это – твоё золото.

– Да, я князь! – ответил Беленир. – Но золото поставлено на кон, и, заметь, на кон поставлено только золото. А серебро, каменья драгоценные, медные чаши и всё остальное, что там только есть – нет! Мы поспорили с лешими только на золото.

– Ха-ха! – рассмеялся Дед-Пасечник. – Беленир умён и хитрости ему не занимать. Уговор был про золото, вот и отдадите золото, буде они найдут стрелу. Так и сохранишь честь и уговор, и останешься в выигрыше в любом случае.

Всесвятлир с этим согласился, и путники стали рыться в сокровищах, отделяя золотые изделия от серебряных, медных и бронзовых. Выполнять такую работу витязям было не сложно. Через их руки проходили кубки, чаши, ендовы, ложки и ковши и в их очах беспрестанно блестело яро-золото да хладно серебро, и медь сверкала бок о бок с бронзой. В ушах у них стоял звон и тихий шорох. Наконец, всё золото было сложено отдельно. К тому времени уже прошёл час с лишним, а леших всё не было. Тогда Дед-Пасечник сказал:

– Время уже вышло, час прошёл! Можно забирать всё себе. Но помните, что золото опасно и никогда нельзя думать о нём, как о самом важном в своей жизни.

– Я так и не думаю! – отозвался Беленир. – Всё это богатство я беру не для себя, но для блага народа, для восстановления деревень, платы воинам и мореходам, для торговли – оно нужно как воздух. Не буду спорить, чуточка и нам перепадёт, ибо князь должен внушать величие, а не жалость, и жить в добротной храмине, в славном чертоге.

– В конце концов, если он будет жить в ветхой лачуге, то будет занят скорее чинкой жилища, а не опекой над народом! – пояснил Всесвятлир.

– Что ж! – рёк Дед-Пасечник. – В этом вы не совсем правы, ибо попадаются люди, для которых, что хибара, что терем – одно и тоже. Но хватит болтать, лучше нагрузим золото на ишака.

Путники принялись сгребать золото, серебро и всё остальное в мешки. В итоге получилось десять забитых доверху мехов вместо одного огромного. Витязи спустили их с холма и восемь нагрузили на ишака, остальные два перекинул через плечи широкие Дед-Пасечник.

– Пчеловод! – воскликнул Беленир. – Мне некому доверить это золото, кроме тебя. Лишь ты можешь сохранить его. Так что ступай обратно к сгоревшему чертогу и там жди Брисинора и Волнозора. Передай золото им и, если хочешь, возвращайся в Брегокрай. Ты помог нам, как только мог и на том тебе огромное спасибо.

– Эх, Беленир! – ответил на это Дед-Пасечник, тяжко вздохнув. – Никогда б не подумал, что ты сам откажешься от моей помощи. Но, коли того требует это проклятое золото и без него не будет счастья народу арихейцев, я исполню твою просьбу. И подумайте, может и вам стоит пойти вместе со мной, ведь вы можете и не одолеть Кощевита, даже если найдёте его и его смерть.

– Нет! – рёк Беленир. – Нам пока нет пути назад.

– Ну тогда прощайте! – и медовар вековечный улыбнулся напоследок.

– И ты прощай, добродушный дед! – ответили Беленир и Всесвятлир и поклонились ему.

Больше никто не проронил ни слова. Дед-Пасечник развернулся и пошёл своей дорогою, и вместе с ним зашагал ишак, стуча копытами оземь. Но, когда старец ещё даже не скрылся из виду, Беленир почувствовал, как грусть накрывает его. Ведь он остался почти один на один со своим врагом, а всё из-за какого-то золота. Его разум охватили раздумья горькие, и грудь его стиснули сомнения, но их он тотчас отбросил.

Проводив Деда-Пасечника взглядом до рощи соседней да вволю насмотревшись на земли родные, Беленир и Всесвятлир поднялись обратно на крутобокий холм. Оказалось, что там уже стояли лешие и исподтишка наблюдали за витязями. Беленир, увидев хозяев лесных, повернулся лицом к своему другу, к лешим спиною, и сказал: «Глянь только, их очи горят жадностью, а их руки алчут золота, будь готов к бою!» – и тут его сзади схватили за плечо. Беленир обернулся и увидел Ходана: его зубы жёлтые были стиснуты и скрежетали как когти, руки были сжаты в кулаках, а глаза сверкали ужасной яростью. Позади него стояли Берестень и Дубец: такие же злые и страшные, все взъерошенные и мокрые с блестящими как угольки очами.

– Куда делось моё золото? – прошипел недовольно и рассержено Ходан.

– Где оно? – добавил Берестень злобно и яростно.