Былинка в поле

Страшный дурной крик услышали рапыне, чем распахнулась дверь и в дом влетел Семка Алтухов без шапки, с запорошенной снегом головой. Колесиками повертывались туда-сюда молочно-мороженые глаза. Не мог он толком объяснить, что перепугало его, чуть родимчик не хватил.

Толмил одно - наткнулся в бане пятерней на лохматое с рожками страшилище, а что было дальше - не помнил.

Одни ахали, другие смеялись, спрашивали Тимку, оробел ли он.

Тимка усадил Семку на табуретку против себя, ласково, со строжинкой успокаивая его. Сказал, что и он сам дрогнул, когда, присев в еще теплой бане на корточки, запутался пальцами в чем-то лохматом. Однако, овладев собой, ощупал морду и рожки теленка, почесал подбородок и даже дозволил облизать руку. И Тимка похвалил парня за смелость.

Гости расходились, остались только постоянные сотоварищи жениха и соподруги невесты. В кути на кухне баба Катя говорила сердито и умоляюще:

- Будешь аль нет ставить жениху самовар?

Марька, закрыв рукавом кофты лицо, плакала.

И столько горя было в ее опущенных плечах, в склоненной голове.

- Смотри у меня, закон порушишь, потащу за косы через всю избу, а отцу велю сечь кнутом.

Неловко было Тимке за Марьку. И он насилу высидел чаепитие с нарядными конфетами.

И Автоном не веселился.

- Ты что? На поминках? - спросил его Отчев. - Если девка не по душе...

- Максим Семконовпч, уговори Марьку, чтобы без попа, без венца...

- Не я женюсь, а ты. Тебе и уговаривать. Меня не послушается. На твою голову наденут венец... Да ты, Автоном, зажмурься на это время... Без венца-то за тебя сейчас кто пойдет?

Автоном хмуровато намекнул невесте об ее обязанности проводить его за ворота:

- Домой пора.

- Ну, идите, - тихо ответила она, опустив жалкое лицо.

- Мы дорогу не знаем.

- Да вот она, дорога, идите, - совсем уж по-детски недоумевала Марька.

Автоном сорвал с вешалки поддевку и, разбрасывая шапки, отыскивал свою папаху.

Взглянув на его тугое красное лицо, Тпмтга вышел. За стволом ветлы у ворот он затаился надолго, хотя такой обжигал мороз с ветром, что трещали уши. Качало его непривычное горе, томило предчувствие беды.

Вышел Автоном, за ним - Марька.

- Слышь, Марья, давай без попа обойдемся, а? Уступи мне, на руках буду носить, - напористо говорил Автоном.

- Сполоумел? Насмехаешься? Да нас с тобой проклянут, съедят, если мы с тобой не по-людски... Ищи другую...

- Ну, как ты не поймешь? Ведь по-новому надо. Комсомолец я, Марья Максимовна. Жизнь меняется. Уступи, ради бога.

Автоном потянул Марьку за руку, норовя укутать полой поддевки, но она не давалась, уцепившись за калитку.

- Ну, Марька, навыкамуриваешься на свою голову.

изобью тебя в первую же ночь, коли желаешь по старинке жить.

Стыдно и тоскливо стало Тимке. и он побежал меж сугробов. В переулке налетел на Острецова - никак не мог влезть на коня Захар Осипович, пьяно качаясь. Из всего его косноязычного хмельного бормотания только и понял Тимка, что непременно надо Захару в совхоз, к Таняке.

Измаялся Тимка за дорогу, валился Острецов кулем.

В конюшне Тимка, хороня Острецова от конюха, насмешливого старика Клюева, завалил сеном в санях. Оберегал авторитет председателя. Клюев все видел, но, щадя парня, прикинулся незрячим. А когда Острецов вылез из-под сена, по-щенячьему дрожа, не попадая зуб на зуб, конюх погрозил ему кнутом.

- Выпорю как Сидорову козу, - топтался круг его, тыча в бока. - Как он об вас хворает, этот Тимка. Святой, я вы голубым огоньком взялись - не присыхаете от водки.

Башка-то, верно, улей с потревоженными пчелами? Похмелись, батюшка, конюх вытащил из боковушки мерзавчик водкп, разлил на двоих.

- Па девишннке... Глаза-то у невесты, как у матери Христа, на картинке, конечно. Ну разворошило всего меня. Понимаешь, дед?

- Одно понимание и осталось у меня...

15

В свадьбу втянулась вся родня. Только со стороны жениха гуляли пять дядьев да две тетки. Егор пошел за дружка, головой работал, блюдя ритуалы и очередность съедов. Тетки жениха - писаные красавицы - позаботились по женской части, полымем горя от воспоминания своих первых ночей. Козырным тузом шел с жениховской стороны Ермолай, до зубовной ломоты подсластив пиршество разными лампасеямп и прочей конфетностыо.

Сторону невесты важпли три заречных брата бабы Кати - угловатые, коричневые крепыши. А накануне венчания приехал к Отчеву на спвом коне башкприп Усмап.

Поднимая черные с сизппкоп, как перо скворца, брови, сказал старому кунаку:

- Князь Максим, вера разная, бог один, дочь твою Марьям любим. Гулять хотим.

Знали Усмана по тем временам, когда пас оп табун конского молодняка. Охотно усоседилп ц Усмана. С исстари жили в ладу с башкирами старики.

Рано утром потянулась с горы белошерстная метелица, сбивала причудливо волнистые козырьки у домов.

И вдруг двенадцать парных санок и одна тройка, визжа полозьями по снегу, рванули от двора Чубаровых, звеня Еоддужнымп колокольцами. Тройка мчала жениха с крествой матерью в клетчатой шали, с иконой на коленях.