Былины

Во стольном было городе во Киеве,
У ласкова князя у Владимира,
Как было пированье, почестный пир
На многие князи, на бо́яры,
На всех гостей званых-браныих,
Званых-браных гостей, приходящиих.
Все на пиру наедалися,
Все на честном напивалися,
Все на пиру порасхвастались:
Иной хвалится добры́м конем,
Иной хвалится шелковы́м портом,
Иной хвалится селами со приселками,
Иной хвалится городами с пригородками,
Иной хвалится родной матушкой,
А безумный хвастает молодой женой.
Из той из земли Ляховицкия
Сидел молодой Ставер сын Годинович,
Он сидит за столом, сам не хвастает.
Испрого́ворил Владимир стольнокиевский:
«Ай же ты, Ставер сын Годинович!
Ты что сидишь, сам да не хвастаешь?
Аль нет у тебя сел со приселками,
Аль нет городов с пригородками,
Аль нет у тебя добрых ко́моней,
Аль не славна твоя родна матушка,
Аль не хороша твоя молода жена?»
Говорит Ставер сын Годинович:
«Хотя есть у меня села со приселками,
Хотя есть города с пригородками, —
Да то мне мо́лодцу не по́хвальба;
Хотя есть у меня добрых комоней,
Добры комони стоят, все не ездятся, —
Да то мне мо́лодцу не по́хвальба;
Хоть славна моя родна матушка, —
Да и то мне молодцу не по́хвальба;
Хоть хороша моя молода жена, —
Так и то мне молодцу не по́хвальба:
Она всех князей-бояр да всех повыманит,
Тебя, солнышка Владимира, с ума сведет».
Все на пиру призамолкнули,
Сами говорят таково слово:
«Ты солнышко Владимир стольнокиевский!
Засадим-ка Ставра в погреба глубокие:
Так пущай-ка Ставрова молода жена
Нас князей-бояр всех повыманит.
Тебя, солнышка Владимира, с ума сведет,
А Ставра она из погреба повыручит!»

А и был у Ставра тут свой человек.

Садился на Ставрова на добра коня,
Уезжал во землю Ляховицкую
Ко той Василисе Микуличне:
«Ах ты ей, Василиса дочь Микулична!
Сидишь ты, пьешь да проклаждаешься,
Над собой невзгодушки не ведаешь:
Как твой Ставер да сын Годинович
Посажен в погреба глубокие;
Похвастал он тобой, молодой женой,
Что князей-бояр всех повыманит,
А солнышка Владимира с ума сведет».
Говорит Василиса дочь Микулична:
«Мне деньгами выкупать Ставра — не выкупить;
Мне силой выручать Ставра — не выручить;
Я могу ли нет Ставра повыручить
Своей догадочкою женскою!»
Скорешенько бежала она к фе́льшарам,
Подрубила волоса по-молодецкому,
Накрутилася Васильем Микуличем.
Брала дружинушку хоробрую —
Сорок молодцов удалых стрельцов,
Сорок молодцов удалых борцов,
Поехала ко граду ко Киеву.

Не доедучи до града до Киева,

Пораздернула она хорош-бел шатер,
Оставила дружину у бела шатра,
Сама поехала ко солнышку Владимиру.
Бьет челом, поклоняется:
«Здравствуй, солнышко Владимир стольнокиевский
С молодой княгиней со Опраксией!»
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Ты откудашний, удалый добрый молодец,
Ты коей орды, ты коей земли,
Как тебя именем зовут,
Нарекают тебя по отечеству?»
Отвечал удалый добрый мододец:
«Что я есть из земли Ляховицкия,
Того короля сын Ляховицкого,
Молодой Василий Микулич-де;
Я приехал к вам о добром деле, о сватовстве
На твоей любимой на дочери».
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я схожу, со дочерью подумаю».

Приходит он ко дочери возлюбленной:

«Ах ты ей же, дочь моя возлюбленна!
Приехал к нам посол из земли Ляховицкия,
Того короля сын Ляховицкого,
Молодой Василий Микулич-де,
Об добром деле, об сватовстве
На тебе любимыя на дочери:
Что же мне с послом будет делати?»
Говорила дочь ему возлюбленна:
«Ты ей, государь родной батюшко!
Что у тебя теперь на разуме?
Выдаешь девчину сам за женщину!
Речь-пого́воря — все по-женскому;
Перески тоненьки — все по-женскому;
Где жуковинья были, тут место знать;
Стегна жмет — все добра бережет».
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я схожу посла да поотведаю».

Приходит к послу земли Ляховицкия,

Молоду Василью Микуличу:
«Уж ты молодой Василий сын Микулич-де!
Не угодно ли с пути со дороженьки
Сходить тебе во парную во баенку?»
Говорил Василий Микулич-де:
«Это с дороги не худо бы!»
Стопили ему парну баенку.
Покуда Владимир снаряжается,
Посол той порой во баенке испарился,
С байны идет, ему честь отдает:
«Благодарствуй на парной на баенке!»
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Что же меня в баенку не по́дождал?
Я бы в байну пришел — тебе жару поддал,
Я бы жару поддал и тебя обдал?»
Говорил Василий Микулич-де:
«Что ваше дело домашнее,
Домашнее дело, княженецкое;
А наше дело посольское, —
Недосуг нам долго чваниться,
Во баенке долго нам париться;
Я приехал об добром деле, об сватовстве
На твоей любимой на дочери».
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я схожу, с дочерью подумаю».

Приходит он ко дочери возлюбленной:

«Ты ей же, дочь моя возлюбленна!
Приехал посол земли Ляховицкия
Об добром деле, об сватовстве
На тебе любимой на дочери;
Что же мне с послом будет делати?»
Говорит как дочь ему возлюбленна:
«Ты ей, государь мой родной батюшко!
Что у тебя теперь на разуме?
Выдаешь девчину за женщину!
Речь-пого́воря — все по-женскому;
Перески тоненьки — все по-женскому;
Где жуковинья были, тут место знать».
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я схожу посла да поотведаю».

Приходит ко Василью Микуличу,

Сам говорил таково слово:
«Молодой Василий Микулич-де!
Не угодно ли после парной тебе баенки
Отдохнуть во ложне во теплыя?» —
«Это после байны не худо бы!»
Как шел он во ложню во теплую,
Ложился на кровать на тесовую,
Головой-то ложился где ногам быть,
А ногами ложился на подушечку.
Как шел туда Владимир стольнокиевский,
Посмотрел во ложню во теплую:
Есть широкие плеча богатырские.
Говорит посол земли Ляховицкия,
Молодой Василий Микулич-де:
«Я приехал о добром деле, об сватовстве
На твоей любимой на дочери,
Что же ты со мной будешь делати?»
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я пойду, с дочерью подумаю».

Приходит ко дочери возлюбленной:

«Ай же, дочь моя возлюбленная!
Приехал посол земли Ляховицкия,
Молодой Василий Микулич-де,
За добрым делом, за сватовством
На тебе любимой на дочери;
Что же мне с послом будет делати?»
Говорила дочь ему возлюбленна:
«Ты ей, государь родной батюшко!
Что у тебя теперь на разуме?
Выдаешь девчину сам за женщину!»
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я схожу посла да поотведаю». —

«Ах ты молодой Василий Микулич-де!

Не угодно ли с моими дворянами потешиться.
Сходить с ними на широкий двор,
Стрелять в колечко золоченое,
Во те в острия ножовые
Расколоть-то стрелочку на́двое,
Чтобы были мерою равненьки и весом равны».
Стал стрелять стрелок перво князевый:
Первый раз стрелил, он не до́стрелил,
Другой раз стрелил, он пере́стрелил,
Третий раз стрелил, он не́ попал.
Как стал стрелять Василий Микулич-де,
Натягивал скоренько свой ту́гой лук,
Налагает стрелочку каленую,
Стрелял в колечко золоченое,
Во то острие во ножовое, —
Расколол он стрелочку надвое,
Они мерою равненьки и весом равны.
Сам он говорит таково слово:
«Солнышко Владимир стольнокиевский!
Я приехал об добром деле, об сватовстве
На твоей на любимой на дочери;
Что же ты со мной будешь делати?»
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Я схожу-пойду, с дочерью подумаю».

Приходит к дочери возлюбленной:

«Ай же ты, дочь моя возлюбленна!
Приехал посол земли Ляховицкия,
Молодой Василий Микулич-де,
Об добром деле, об сватовстве
На тебе любимой на дочери;
Что же мне с послом будет делати?»
Говорила дочь ему возлюбленна:
«Что у тебя, батюшко, на разуме?
Выдаваешь ты девчину за женщину!
Речь-пого́воря — все по-женскому;
Перески тоненьки — все по-женскому;
Где жуковинья были, тут место знать». —
«Я схожу посла поотведаю».

Он приходит к Василью Микуличу,

Сам говорит таково слово:
«Молодой Василий Микулич-де,
Не угодно ли тебе с моими боярами потешиться,
На широком дворе поборотися?»
Как вышли они на широкий двор,
Как молодой Василий Микулич-де
Того схватил в руку, того в другую,
Третьего склеснет в середочку,
По трое за раз он на земь ложил, —
Которых положит, те с места не стают.
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Ты молодой Василий Микулич-де!
Укроти-ко свое сердце богатырское,
Оставь людей хоть нам на семена!»
Говорил Василий Микулич-де:
«Я приехал о добром деле, об сватовстве
На твоей любимой на дочери;
Буде с чести не дашь, возьму не́ с чести,
А не с чести возьму, тебе бок набью!»

Не пошел больше к дочери спрашивать,

Стал он дочь свою просватывать.
Пир идет у них по третий день,
Сегодня им идти к божьей церкви.
Закручинился Василий, запечалился.
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Что же ты, Василий, не весел есть?»
Говорит Василий Микулич-де:
«Что буде на разуме не весело, —
Либо батюшко мой помер есть,
Либо матушка моя померла.
Нет ли у тебя гусельщиков,
Поиграть во гуселышка яровчаты?»

Как повыпустили они гусельщиков,

Все они играют — всё не весело.
«Нет ли у тя молодых затюремщичков?»
Повыпустили молодых затюремщичков,
Все они играют — всё не весело.
Говорит Василий Микулич-де:
«Я слыхал от родителя от батюшка,
Что посажен наш Ставер сын Годинович
У тебя в погреба глубокие:
Он горазд играть в гуселышка яровчаты».
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Мне повыпустить Ставра, —
Мне не видеть Ставра,
А не выпустить Ставра,
Так разгневить посла!»
А не смеет посла он поразгневати.
Повыпустил он Ставра он из погреба.

Он стал играть в гуселышка яровчаты, —

Развеселился Василий Микулич-де,
Сам говорил таково слово:
«Помнишь, Ставер, памятуешь ли,
Как мы маленьки на улицу похаживали,
Мы с тобой сваечкой поигрывали:
Твоя-то была сваечка серебряная,
А мое было колечко позолоченное?
Я-то попадывал тогды-сегды,
А ты-то попадывал всегды-всегды?»
Говорит Ставер сын Годинович:
«Что я с тобой сваечкой не игрывал!»
Говорил Василий Микулич-де:
«Ты помнишь ли, Ставер, да памятуешь ли,
Мы ведь вместе с тобой грамоте училися:
Моя была чернильница серебряная,
А твое было перо позолочено?
А я-то помакивал тогды-сегды,
А ты-то помакивал всегды-всегды?»
Говорит Ставер сын Годинович:
«Что я с тобой грамоте не учивался!»
Говорил Василий Микулич-де:
«Солнышко Владимир стольнокиевский!
Спусти-ко Ставра съездить до бела шатра
Посмотреть дружинушку хоробрую».
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Мне спустить Ставра, — не видать Ставра,
Не спустить Ставра, — разгневить посла!»
А не смеет он посла да поразгневати.
Он спустил Ставра съездить до бела шатра,
Посмотреть дружинушку хоробрую.

Приехали они ко белу шатру,

Зашел Василий в хорош-бел шатер,
Снимал с себя платье молодецкое,
Одел на себя платье женское,
Сам говорил таково слово:
«Теперича, Ставер, меня знаешь ли?»
Говорит Ставер сын Годинович:
«Молода Василиса дочь Микулична!
Уедем мы во землю Политовскую!»
Говорит Василиса дочь Микулична:
«Не есть хвала добру молодцу,
Тебе воровски из Киева уехати:
Поедем-ко свадебку доигрывать!»

Приехали ко солнышку Владимиру,

Сели за столы за дубовые.
Говорил Василий Микулич-де:
«Солнышко Владимир стольнокиевский!
За что был засажен Ставер сын Годинович
У тебя во погреба глубокие?»
Говорил Владимир стольнокиевский:
«Похвастал он своей молодой женой,
Что князей-бояр всех повыманит,
Меня, солнышка Владимира, с ума сведет». —
«Ай ты ей, Владимир стольнокиевский!
А нынче что у тебя теперь на разуме:
Выдаешь девчину сам за женщину,
За меня Василису за Микуличну?»
Тут солнышку Владимиру к стыду пришло,
Повесил свою буйну голову,
Сам говорил таково слово:
«Молодой Ставер сын Годинович!
За твою великую за похвальбу
Торгуй во нашем городе во Киеве,
Во Киеве во граде век беспошлинно!»

Поехали во землю Ляховицкую,

Ко тому королю Ляховицкому.

Тут век про Ставра старину поют,

Синему морю на тишину,
Вам всем, добрым людям, на послушанье.