Былины

«Уж ты ой еси, единородной доброй молодец,
Ты могучой же русской всё бога́тырь же!
У меня засватана да дочь моя любимая,
Как же та у мня Настасья Митреяновна,
За поганого царища Вахрамеища,
Белы ручушки у ей да призада́ванные,
Золотыма ти перстнями поменялися,
И засажона у мне, засажона моя да дочь любимая,
Ещ та ли Настасья Митреяновна,
Она за семьдесятью семью замками всё заморскима,
А у кажного замку стоит по сторожу,
Что по сторожу стоит, что по татарину».
А говорил-то тут ей же всё племянничок:
«Уж ты гой еси, король ты Митрий Митреянович!
Отдавай-ка ты за мене да сво́ю дочь любимую,
Уж ты с радости отдавай, со веселия.
И не отдашь ты за меня, король ты Митрий Митреянович,
И своей ты дочери любимою,
Еще той же ты Настасьи Митреяновны —
Я тебя же, король, струго́м повыстружу,
Я стругом же тебя повыстружу,
А возьму твою дочь любимую,
За себя взаму́ж возьму же всё».
Еще говорил король да Митрий Митреянович:
«Еще как нельзя да моей-то дочери любимою —
Она засватана у мне, Настасья та Митреяновна».
И тут-то племянничок не много разговаривал,
Раскипелось у е́го ретиво́ сердцо́,
Побежал он скоро́ на широкой двор,
Он же хлопнул-то дверью во весь же мах,
А королевска палата вся же потрясалася,
А из рам-то стеколышка попадали.
И перепался король тогда да Митрий Митреянович,
И не мог сказать племянничку никакого слова.
Еще тут он пошел да ко своему да ко добру коню,
Еще брал он скоро саблю в руки вострую
И пошел скоро колидором королевским же,
Еще за́чал своей он палицой булатною
И стал он на праву сторону помахивать,
И на левую стал он отмахивати
И прирубил-то всих поганых всих татаровей,
А еще тут-то перебил племянничок да всех татаровей,
И он прирубил всих их да до единого.
А еще отпирал ту же комнату да королевскую,
Где сидела Настасья Митреяновна,
Она с мамушками сидела, с нянюшками,
Она со сенными с красныма же с девушками,
Еще сидела вышивала она шириночку,
Еще разныма шелками она заморскима,
И она расшивала дорогим да красным золотом,
А усаживала да чистым се́ребром
И дорогим-то да скатным жемчугом —
Да поганому царищу Вахрамеищу.
И тут сидела Настасья Митреяновна,
И на ковры-то она сидела, на рытом бархате,
Против зеркала сидела всё заморского.
И заходил тогда, говорил-то ей племянничок:
«Уж ты ой еси, Настасья-королевична,
Королевична Настасья Митреяновна!
А и одевайтесь вы-то скорее да в платьё дорожноё,
А и что в дорожное в платьё всё во теплоё,
И ты поедёшь же со мной да на святую Русь,
А и на святую ты Русь, в славной Киев-град».
И тут нянюшки-мамушки зачали одевать же ей
В дорогоё они платьё, в платьё дорожноё,
Как в дорожноё в платьё да всё во теплоё,
А и одевали ей же шубочку соболиную,
И одевали-облокали ей скорёхонько.
Они одели-облокли Настасью Митреяновну,
И как повел скоро ей да всё племянничок
По теплым колидорам да королевским же,
А и тут заплакала Настасья да Митреяновна
Она королю ту своему да отцу-батюшку,
Она тому ли королю же Митрию Митреяновичу:
«Уж ты ой еси, мой ты да ро́дной батюшко,
И ты король же всё Митрий ты Митреянович!
И ты умел меня споить-скормить, повыростить,
И не умел меня взаму́ж-от повыдати
А и как без драки ты меня да без кроволитною».
А тут король-от Митрий-от Митреянович
А и перепался он со страху ту с великого,
Он под стол-то, король, он да запихался же,
А и он же куньей-то же шубой сам закрывался же,
И говорил тогда король да королевы своей,
А и королевы он своей, да пожилой жоне:
«А уж ты ой еси, моя ты королева, да пожила жона!
Ты поди-поди скоре́ да провожай же ты
Э и ты свою ту дочь любимую, Настасью Митреяновну,
Э и ты давай с собой придано-то сколько надобно:
Э и ты давай перву телегу красна золота
И насыпай втору телегу чиста серебра,
А и ты третью́ ту телегу насыпай дорогого скатна жемчуга».
И тут пошла-то королева его, пожила жона,
Она пошла скоро в палаты ти в королевские,
Она кланялась племянничку низёхонько:
«Уж ты ой еси, единородной ты доброй молодец!
А и ты бери-бери у нас Настасью Митреяновну,
Ты бери придано, сколько надобно,
Ты бери-бери перву телегу красна золота,
А и ты втору телегу бери да чиста серебра,
А ты третью у мня телегу бери да скатна жемчуга».
А еще тут-то говорил же, говорил же королевы-то,
Говорил же тут племянничок: «Мне не надобно,
Э и мне не надобно вашо красно золото,
Э и мне не надобно вашего да чиста серебра,
Мне не надобно-то вашого дорогого скатна жемчугу».
Э и он садил скоро Настасью ту Митреяновну,
Он садил-то скоро ей на добра коня,
На добра коня садил да богатырского.