Былины

Завелся у солнышка Владимира почестный пир
На многие князи и бояре,
И все на пиру напивалися,
И все на пиру наедалися,
И все на пиру порасхвастались:
Умный хвастает отцом, матерью,
А безумный хвастает молодой женой.
Один на пиру невесел сидит,
Понизя сидит да буйну голову,
10 И потупя сидит очи ясные
Во матушку да во сыру землю, —
Молодой Иванушко да Гудинович,
Княженецкий любезный племянничек.
Возговорит Владимир-князь стольне-киевский:
«Ай же ты Иванушко Гудинович!
Что сидишь невесел, нерадостлив?
Али место тебе не по разуму,
Али чара тебе не рядом дошла,
Али безумица тобой осмеялася?»
20 И возговорит Иванушко Гудинович:
«Место то мне было по разуму,
И чара мне-ка рядом дошла, —
Захотелося мне, солнышко, женитися.
Я был за славным за синим морем,
Во том ли во городе да во Чернигове{173},
У Дмитрия — гостя торгового{174},
Во тех палатах белокаменных.
У него ведь есть любимая дочь,
Тая ли Настасья Митриевна, —
30 Захотелось мне, Владимир-князь, женитися,
А эту Настасью замуж мне взять{175}.
Дай-ка мне силы четыре ста,
Золотой казны да колько надобно,
Я поеду ко Митрию свататься».

Когда будет Иван за синим морем,
Во тех палатах да Митриевых,
Крест кладет да по-писаному,
А поклон ведет да по-ученому,
Поклоняется Иван на все стороны,
40 Дмитрию — гостю торговому в особину,
И сам говорит таково слово:
«Здравствуешь, Митрий — гость торговыий!»
И возговорит Митрий — гость торговый:
«Ты коей земли, ты коей орды,
Коего отца, коей матери,
Как тебя, удалый, зовут именем?»
— «Я из славного из города из Киева,
Молодой Иванушко Гудинович,
Княженецкий любезный племянничек,
50 А приехал к тебе, Митрий, свататься.
У тебя ведь есть да любимая дочь,
Тая ли Настасья Митриевна, —
Отдай-ка ей да за меня замуж».
И возговорит Дмитрий — гость торговыий:
«У меня срощена собака на моем дворе, —
Отдать за тебя, Иванушко Гудинович».
И возговорил Иванушко Гудинович,
Сам говорил таково слово:
«Я не стану у тебя много спрашивать,
60 Не стану с тобой много и разговаривать».
Вставал со лавочки брусовыя
И пошел по гридне по столовыя,
Ко той ко завесы да ко шелковыя,
Отдынул завесу шелковую,
И брал ей, Настасью, за белы руки,
За тые за перстни злаченые,
И целовал в уста да во сахарные,
И повел Настасью во широкий двор,
И садился Иван на добра коня,
70 А Настасью Митриевну в тороки вязал.
И выходит Митрий — гость торговыий,
И сам говорит таково слово:
«Ай же Иванушко Гудинович,
Княженецкий ты любезный племянничек!
Ведь моя-то Настасья просватана{176}
За того ли Кощея Бессмертного:
У нас записи-то с ним пописаны,
К записям у нас руки приложены,
К рукам у нас головы приклонены
80 За того ли Кощея Бессмертного.
Тебе отрубит Кощей буйну голову,
Пропадет твоя буйная головушка
Ни за единую денежку».
И говорит Иван таково слово:
«Когда срубите с Кощеем буйну голову,
Тогда будете и хвастати».
Как видели Иванушка сядучись,
А не видели его уедучись.

Когда будет Иванушко под городом под Киевом,
90 И отослал он силу княженецкую во Киев-град,
И заехал во сторону во летнюю,
И расставил шатер белополотняный,
Зашел с Настасьей забавлятися.
На ту пору, да на то время
Не шум шумит, да не гром гремит, —
Налетел-то Кощей Бессмертныий,
Зарычал Кощей да во всю голову,
Мать сыра земля всколыбалася,
Сыры дубья пошаталися:
100 «Ай же ты Иванушко Гудинович!
Выходи-тко ты из бела шатра,
Станем-ка, Иван, со мной бой держать, —
Кому на бою будет божья помочь,
Кому владеть Настасьею дочерью Митриевою».
Как пошел Иван да из бела шатра:
«Ай же ты ворона налетная,
Налетная ворона, негодная!
Тебе ли будет на бою божья помочь?
Будет-то Иванушку Гудинову».
110 Они секлися-рубилися три часа,
И пособил ему господи, молодцу Ивану Гудинову,
Одолеть Кощея Бессмертного.
И садился он Кощею на белы груди,
И не случилось у Иванушка востра ножа,
И нечем пороть грудей белыих,
Вынимать сердечко со печенью.
И закричал Иван да во всю голову:
«Ай же ты Настасья Митриевна!
Подай-ка ты мой булатный нож,
120 Я распорю Кощею белы груди,
Выну я сердце со печенью».
И закричал Кощей во всю голову:
«Ай же ты Настасья Митриевна!
За Иваном быть тебе — крестьянкой слыть,
А за мной-то быть тебе — княгиной слыть».
Как идет Настасья из бела шатра{177},
Она брала Ивана Гудиновича за желты кудри
И стащила с Кощея Бессмертного,
И одолела Иванушка Гудиныча
130 Женска сила да богатырская.
И приковали Иванушка ко сыру дубу
На те ли петелки на шелковые,
И заехали со стороны со сиверныя,
И расставили шатер белополотняный,
И зашли с Кощеем да забавлятися.
На ту пору, да на то время
Налетел на дуб голубь да со голубушкою,
Они промеж собою ведь гуркают,
А Ивана Гудиновича распотешивают,
140 А Кощею-то Бессмертному надзолу дают.
И говорит Кощей Бессмертный:
«Ай же ты Настасья Митриевна!
Подай-ка ты мой тугой лук, калену стрелу,
Застрелю я голубя с голубушкою,
Разорю любовь да голубиную».
Подает Настасья Митриевна
Тугой лук и калены стрелы,
И говорит Настасья таково слово:
«Ты не стреляй-ка голубя с голубушкою,
150 И не разоряй любови голубиныя, —
Стреляй-ка ты Иванушка Гудинова во белы груди».
И не попал-то Кощей в Ивана во белы груди,
А пролетела калена стрела в толстый сырой дуб, —
От сыра дуба стрелочка отскакивала,
Становилася Кощею во белы груди.
От своих рук Кощею и смерть пришла.
И брала Настасья свою саблю вострую,
Приходила Настасья ко сыру дубу,
К молодцу Иванушку Гудинову,
160 Сама говорила таково слово:
«От бережка откачнутось,
К другому да не прикачнутось.
Ай же ты Иванушко Гудинович!
Ты возьмешь ли меня за себя замуж?
У тебя теперь скованы ножки резвые,
А связаны ручки белые, —
Я тебе отрублю буйну голову».
И говорит тут ей Иван да не с удробою,
И сам говорит таково слово:
170 «Ай же ты Настасья Митриевна!
Я возьму тебя за себя замуж,
Только дам тебе три грозы княженецкия».
У ней женское сердце раздумалось,
И из белых рук сабля острая выпала
По тым ли петелькам шелковыим,
Тут-то Иванушко на воле стал,
Отковался Иванушко от сыра дуба,
И взял саблю Кощееву во белы руки,
И отрубил у Настасьи резвы ноги,
180 Рубил-то ей ножки — сам приговаривал:
«Эти мне ноги не надобны,
Почто шли из бела шатра
Драть Ивана за желты кудри».
И отрубил у Настасьи белы руки:
«Эти мне руки не надобны,
Которые драли Ивана за желты кудри».
И распластал у Настасьи бело тело,
Которое спало с Кощеем Бессмертныим.

Только то Иванушко и женат бывал.
190 И поехал во Киев-град,
И поклон отправил князю Владимиру
От Кощея Бессмертного, — что его жива нет.