Былины Печоры и Зимнего берега

«Уж ты, Добрынюшка Никитич,
Жил ты у нас во конюхах,
Ездить да не во впо́л меня,
А стрелять-то не во тре́ть меня».
5 Никитичу-то за беду́ пало,
За доса́душку-то показалосе,
Стоптал-то он право́й ногой кирпи́шат пол:
«Сряжайся, Марья Семеновна, во чисто́ поле,
Снимай перстни да обручальные».
10 — «Уж ты ой еси, Добрынюшка,
Поедем да мы во чисто́ поле
Снимать перстни да обручальные,
Первый раз ты, Добрынюшка, стрели́шь —
Так мне-ка не достре́лишь,
15 А второй раз стрели́шь — перестре́лишь».
— «А я, — грит, — стрельню́, —
Тебя первый раз сойму́».
— «А ты с третьего раза стрельнё́шь —
Залетит стрела во белы́ груди,
20 Размешать ты кровь со печенью,
Погуби́шь меня.
А прижил ты мне два отрока,
По локоть-то руки в золоте,
По колен ноги в се́ребре,
25 Погубишь меня».

А ему этто пуще кажетца. Он топчет в пол: «Сряжайся, да и только!»

Поехали в чи́сто поле, заехали тама-ка, персни на голову поставили. Она как стрельну́ла — сразу сняла перстень с головы у его. Он стал стрелять — первый раз стрельну́л — не дострелил, второй раз стрели́л — перестрелил, в третий раз стрельну́л — залетела стрела во белы́ груди́. Па́ла она с лошади.

Подъехал он ко лошади, распорол ей брюхо, а там два младенца лежат, по локоть руки в золоте, по колен ноги в се́ребре. Потом взял копьё, ткнул в землю, да грудью-то и пал на копьё-то. Тут в поле поехали с пиру веселого смотреть, а они оба мёртвые лежат.

(Всё рассказала, больше и сказывать нечего).

24 ДЮК СТЕПАНОВИЧ

Вывел Дюк Степанович коня доброго,
На коня руки накла́дыват — у коня туша гнётца;
Шапочку наложил двадцать пять пудов,
Перчаточки одел тоже двадцать пять пудов,
5 А сапожки одел — те сто пудов.
Накладыват руки на свого коня доброго,
У того туша гнётца.
Проговорил конь, туша добрая:
«Ласковой хозяин, Дюк Степанович,
10 Не сходить будет в Ярослав-город,
Не сносить будет тя, добра молодца,
Широки́ печоры хвостом не вы́крати,
А больши́ моря во скок не вы́брати,
Выкопай погреб в девять саже́нь,
15 Направь ты лестницу в девять ступень,
Насыпь мне пшена белоя́рова и пой, корми меня,
На девятой заре меня прока́тывай.
Слуги те у тя были неверные,
Неверные были да изменные:
20 Сеном-то кормили осо́тенным,
А водой-то поили боло́тенной».
Выкопал Дюк Степанович погреб девять саже́нь,
Направил лестницу девять ступень,
Насыпал пшена белоярого,
25 Кормил, поил, а на девятой заре прокатывал.
Шесть недель кормил, ухаживал,
Вывел своего добра́ коня
Ехать да в Ярославь-город,
Стал коня по спине потяпывать,
30 У коня спина так и здымаетце — бежать хочет.
Садился он да на добра́ коня,
Не видели поездки молоде́цкоей,
Только видели — курева́ в по́ли стоит,
Курева́ стоит, да дым столбом вали́т.
35 Приехал в Ярослав-город.

Коня завязал к церковному столбу, службу служат они господню, и он на службу встал. Отслужили и стали со службы выходить. Тут князь Владимир и кланяетце: «Пожалуйста, — говорит, — проходите ко мне, пообедайте, чего бог послал. Пошли обедать.