Былого ищу следы…

Странное, не правда ли, и весьма замысловатое заявление? Что ни предложение, то загадка, недомолвка или намек! Однако намек настолько прозрачный, что современники сразу поняли, о ком говорит Кукольник. Они, конечно, узнали, что под инициалами «К. Б.» подразумевался не кто иной, как Карл Павлович Брюллов, самый именитый из современных Пушкину художников. Поскольку Нестор Васильевич был близким его другом, то с его уверенным свидетельством, естественно, посчитались. И ныне нет никаких оснований ему не верить. Да и рисунок по своему высокому профессиональному уровню вполне мог принадлежать «блистательному Карлу». На петербургской Пушкинской выставке 1880 г. гравюра экспонировалась как «копия с оригинала К. П. Брюллова».

Напрашивается вполне резонный вопрос: почему же Кукольник счел необходимым скрыть фамилию своего любезного приятеля? Чем это вызвано? Не тем ли, что Карл Павлович, не встречавшийся до того с Пушкиным (они познакомились только в начале мая 1836 г.), лишь «переработал», и, наверное, существенно, рисунок другого художника? Притом художника, лично знавшего

Пушкина. Называют и первоначального автора рисунка. Кто же он? Сергей Гаврилович Чириков, преподаватель Царскосельского лицея.

Называют его со слов племянника поэта Льва Николаевича Павлищева. Правда, к его откровениям относятся осторожно, но в данном случае он, очевидно, прав. Родственники Чирикова также припоминают, что он действительно упоминал о каком-то портрете лицеиста Пушкина, «в котором роль играла рука». Сохранились портреты лицеистов С. Г. Ломоносова, рисованный Чи-риковым, и С. Д. Комовского - акварельная копия с чириковской работы. Они слабые, дилетантские, но обращает внимание то, что в них активную роль «играет рука».

Сергей Гаврилович, по единодушному мнению специалистов, не сумел бы сделать такой сильный, уверенный и столь не похожий на свои работы рисунок для гравирования. Н. О. Лернер приводит такой пример. На московской юбилейной Пушкинской выставке 1899 г. кто-то передал слух о том, что оригиналом гравюры Гейтмана был рисунок Чирикова и в ответ услышал от кого-то из видных художников: «Да посмотрите только на ухо! Разве кто-нибудь, кроме Брюллова, мог так нарисовать его? Никакой Чириков, никогда!…»

Мы не знаем, кому из художников принадлежит это высказывание.

Вероятно, Чириков сделал любительский набросок, который, конечно, не годился для гравирования. Поскольку другого пушкинского изображения не было, Гнедич попросил доработать чириковский эскиз Карла Брюллова, только что закончившего Академию художеств и подающего большие надежды живописца. С ним Николай Иванович был знаком домами.

Поэтому Карл Павлович и не мог считать себя полноправным автором рисунка. Поэтому Кукольник и «замаскировал» его имя. А еще, обратите внимание, недвусмысленно подчеркнул, что Гейтман «один на гравюре подписал свое имя», ясно давая понять, что и другой художник (или художники!) вправе подписаться под этой работой.

Теперь вспомним исследование гравюры Гейтмана, проведенное Я. Г. Заком. Он предполагает, что была промежуточная стадия между наброском Чирикова и рисунком Брюллова. По его утверждению, ею являлся…

Левушка Пушкин, младший брат Александра Сергеевича, очень на него похожий. Он-то и послужил для художника натурой, по которой корректировался рисунок.

Предположение оригинальное, но верное ли?

Об истории создания подлинника был осведомлен и знаменитый гравер Николай Иванович Уткин, «укрытый» Кукольником лод инициалами «Н. И. У.». Тот самый Уткин, чей гравированный с живописи Кипренского портрет Пушкина современники считали лучшим изображением поэта. Будучи с 1817 г. начальником граверного класса Петербургской Академии художеств, Уткин являлся учителем Гейтмана. Николай Иванович хорошо знал Гнедича - они были участниками Оленинского кружка - и вполне мог рекомендовать ему своего даровитого ученика.

Известно также, что Уткин часто «подправлял, а то и заканчивал доски» своих учеников. Не помог ли он и Гейтману в гравировании портрета Пушкина? С какого оригинала резалась гравюра, он-то знал непременно. Ведь именно от Уткина была доставлена в марте 1837 г. Кукольнику гравировальная доска Гейтмана для печатания оттисков пушкинского портрета! Того, который был разослан читателям «Художественной газеты» со знаменательным предисловием ее редактора.

(Кстати, гравировальная доска долго хранилась у Уткина. Потом она пропала. Жаль. Ведь она являлась интересным творческим документом…)