Былого ищу следы…

В ЦГАЛИ, в фонде Коростина, обнаружил я главу из незащищенной кандидатской диссертации Беляева «Автоиллюстрации Пушкина», а также черновой вариант его воспоминаний о Горьком и его окружении, написанных в 1942 г. в Ульяновске. Существуют литературные и архивные сведения о том, что Беляев в 1928 - 1930 гг. написал книгу о прижизненной иконографии Пушкина. Но она не увидела свет. Лишь небольшая глава из нее была напечатана в журнале «Красная панорама» в номере 22 за 1929 г. А рукопись, очевидно, интересного, столь необходимого даже теперь исследования затерялась. Умер Михаил Дмитриевич в 1955 г. в возрасте 71 года.

…А теперь вернемся к пушкинскому портрету, нарисованному Ваньковичем и обнаруженному Беляевым. Михаил Дмитриевич предположил, что он является, по всей видимости, наброском к живописному произведению художника - к неизвестному, нигде не упоминавшемуся портрету Пушкина. Ои назвал даже примерное время его создания - 1827 - 1828 гг. Его догадка подтвердилась, чему способствовало опять-таки непредвиденное открытие.

В 1924 г. в Познани вышли на польском языке записки доктора Станислава Моравского «В Петербурге. 1827 - 1838 годы». Они были частично переведены в Советском Союзе на русский язык и сразу же вызвали большое оживление среди пушкинистов. Первую главу своей книги Моравский посвятил Пушкину, с которым он, оказывается, неоднократно встречался. В частности, он пишет о посещении в конце 1827 - начале 1828 г. петербургской мастерской Ваньковича. Здесь он увидел, что «…рядом (с большим портретом Мицкевича, им очень высоко оцененного. - Е. К.) стоял другой портрет совершенно одинакового размера. Он изображал мужчину, закутанного в широкий плащ-накидку, с клетчатой подкладкой, стоявшего в созерцании и раздумье под тенистым деревом…»

Это и был портрет Пушкина. Судя по описанию Моравского, картина была схожа с изображением на эскизе, считавшемся «автопортретом» поэта. Моравскому портрет не понравился, быть может, потому, что был он незаконченным, в подмалевке. А еще потому, что он невзлюбил почему-то русского поэта.

Позже были разысканы учеными и другие свидетельства работы Ваньковича над пушкинским портретом. В архиве друга поэта П. А. Вяземского найдено его письмо, отправленное 7 марта 1828 г. в Москву жене Вере Федоровне и опубликованное в 1952 г. в «Литературном наследстве». «Вчера утром мы ездили с Шимановскими, с Пушкиным и Малевским, - сообщается в нем, - к польскому живописцу, написавшему портреты Жуковского и Пушкина. Первым я доволен, но во втором глаза так вытаращены, что ни за что не похож…» А вот дочь польской пианистки и композитора Марианны-Агаты Шимановской Хелена отметила в дневнике 18 марта 1828 г., что «портреты Мицкевича и Пушкина, который он сделал для выставки в Варшаве, очень похожие».

Кто же он такой, художник Ванькович, который вошел в близкое окружение Пушкина и о работе которого над портретом поэта сейчас известно гораздо больше, чем о создании пушкинских широко популярных изображений, выполненных русскими живописцами Тропинииым и Кипренским? Валентин Мельхиорович Ванькович. Годы жизни - 1799 - 1842. Студентом Виленского университета направляется в Петербургскую академию художеств «для приобретения совершенства в живописном искусстве». В Россию приехал в конце 1824 г. Скоро освоился в польской колонии в Петербурге, которую возглавляли поэт Адам Мицкевич, высланный сюда из Варшавы, художники А. О. Орловский и Ю. И. Олешкевич. Ванькович много и плодотворно работает. Отмечается наградами академии, его хвалят профессора. Русскую столицу покинул, очевидно, летом 1829 г.

Художника с Пушкиным познакомил, вероятно, Адам Мицкевич. По словам биографа Ваньковича Вицентня Смаковского (эти сведения стали известны в 1928 г.), он становится «близок со знаменитым Пушкиным и по просьбе его почитателей начал писать его портрет», как уже отмечалось, парный к такому же портрету Мицкевича. Тем самым это как бы олицетворяло дружбу двух великих славянских поэтов.

Портрет Адама Мицкевича - самое выдающееся произведение Ваньковича по словам современников, «его блистательный шедевр». Он многократно репродуцировался, копировался, литографировался, стал знаменитым и широко прославленным далеко за пределами Польши. Судьба же пушкинского изображения сложилась совершенно по-иному, она была драматичной. Портрет русского поэта не экспонировался ни на одной выставке, ни разу не репродуцировался, не копировался кем-либо. Если имеется достаточно авторитетных свидетельств о работе Ваньковича над ним, то нет ни единого сообщения, даже косвенного, даже самого отдаленного, о его дальнейшей участи. Произведение, при рождении которого присутствовали столь выдающиеся представители русской и польской культуры, бесследно исчезло, ныне его местонахождение неизвестно.