Читаем Былой Петербург: проза будней и поэзия праздника полностью

Возможно, писатель и не имел в виду реального адреса, его интересовал не конкретный дом, а типологический, подходящий по художественному замыслу. Раскольников, Соня и старуха-процентщица могли проживать только в районе Сенной площади – в лабиринте улочек, переулков, изломанном канале,– в котором появился один из первых в городе рынков, а позже – дешевое жилье: типовые доходные дома («под жильцов»), флигеля «Вяземской лавры» и сенные барки (Мармеладов).

Особенно интенсивно велись поиски «домов» главных персонажей романа в 1970‐х годах, это было связано со 150-летним юбилеем со дня рождения писателя и, о чем говорилось выше, с появлением статьи Дмитрия Лихачева «Достоевский в поисках выражения реального» (1971).

В литературе, посвященной местам событий «Преступления и наказания», указаны два адреса «домов» Раскольникова, Сони и старухи-процентщицы, три – конторы полиции[1289].

Чем обусловлена эта множественность адресов в срединном пространстве?

Чтобы ответить на этот вопрос, попытаемся заново отыскать эти адреса, сводя воедино все топографические указания, содержащиеся в тексте романа, и соотнося их с планом Петербурга 1860‐х годов. Наша цель – выявить степень конкретности топографии, и на этом этапе мы не будем использовать описание домов и дополнительный внетекстовой материал, к этому вернемся позже.

* * *

Названия улиц, на которых живут главные герои, Достоевский дает в сокращенном виде, зашифровывает[1290]. Множественность адресов в срединном пространстве обусловлена омонимией, возникшей в связи с зашифровкой микротопонимов.

Так, Раскольников живет вблизи Сенной, в С-м переулке (VI, 5) – им мог быть Спасский или Столярный[1291]. Соня Мармеладова снимает комнату в доме на «канаве» недалеко от Раскольникова, около —ского моста (VI, 188, 241, 328) – через Екатерининский канал в этом районе перекинуты два моста, Банковский и Вознесенский. Дом старухи-процентщицы, выходивший «одною стеной на канаву, а другою в —ю улицу» (VI, 7), мог находиться на Подьяческих, Мещанских, Офицерской, Садовой и Гороховой улицах.

Эти адреса связаны между собой маршрутами персонажей. Воспользуемся топографическими и цифровыми указаниями, приведенными в маршрутах, для отыскания местонахождения домов.

Путь Сони от Раскольникова (от ворот Родиона Романовича она прошла «двадцать шагов до поворота направо в улицу», по которой «вышла на канаву» – VI, 187, 188) – единственный маршрут, уточняющий адрес героя. Он правомерен только для Столярного переулка[1292]: в Спасском нет поворота в улицу, выходящую на набережную канала.

Однако этот маршрут, раскрывая микротопоним, не уточняет, в каком месте и на какой стороне Столярного располагался дом Раскольникова: к Екатерининскому каналу Соня могла пройти по Средней или по Малой Мещанской (они пересекают Столярный и обоими концами упираются в набережную канала) в любую сторону – к Банковскому или Вознесенскому мостам, расположенным симметрично относительно переулка.

Путь Сони к себе домой содержит еще одно важное указание: ее дом должен находиться на правом берегу (на той же стороне, что и Столярный) – идя от Раскольникова, она не переходит через канал. Это подтверждает и другой маршрут: Раскольников из дома Сони пошел «по набережной канавы… повернул на мост… и прошел на Сенную» (VI, 404), т. е. перешел с правого берега на левый[1293].

Известно, что в одном доме с Соней живет и Свидригайлов. Проследим путь Свидригайлова и Дуни к дому Сони. Раскольников, проводив Свидригайлова домой, «пошел обратно по направлению к Сенной. <…> Взойдя на мост, он остановился у перил и стал смотреть на воду. А между тем над ним стояла Авдотья Романовна» (VI, 374). Дуня направляется на свидание со Свидригайловым. «Вдруг она заметила поспешно подходящего со стороны Сенной Свидригайлова. <…> Он не взошел на мост, а остановился в стороне, на тротуаре… и стал делать ей знаки. <…> Она потихоньку обошла брата и приблизилась к Свидригайлову» (VI, 374). Далее маршрут к дому Сони дан в репликах персонажей. «Вот мы уже поворотили за угол, – перебила Дуня, – теперь нас брат не увидит». Свидригайлов: «Я живу вот тут, вот в этом доме, вот мы и подходим» (VI, 375). Встреча Свидригайлова с Дуней происходит перед мостом со стороны Сенной, т. е. их путь к дому Сони проходит не по правой, а по левой стороне канала.

Противоречивые указания в этих маршрутах поддерживают многозначность адреса Сони и не только не уточняют, у какого из мостов она живет, но и на каком берегу находится ее дом.

Еще более неуловим дом старухи-процентщицы.

В пути «на пробу» дано расстояние до ее жилья (730 шагов) и указано начальное направление движения – из С‐го переулка к К-ну мосту; направляясь на убийство, Раскольников делает крюк, чтобы «подойти к дому в обход», а также проходит мимо Юсупова сада (VI, 60).

Из этих двух маршрутов и складывается канонизированный исследователями путь героя к дому старухи: из Столярного переулка через Кокушкин мост, а затем направо, мимо Юсупова сада к Подьяческим улицам или Садовой[1294].

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия