Быстро вращается планета

Чарльз Уоллес зашел под крыло и прижался к боку Гаудиора.

– Ветер сказал, в Когда мы?

– Ты слишком многого требуешь, – упрекнул его единорог и опустил крыло, накрыв мальчика.

Задыхаясь, Чарльз Уоллес попытался выбраться на воздух, но крыло крепко держало его, и в конце концов он перестал барахтаться.

Когда он открыл глаза, день угас и деревья с камнем купались в лунном свете.

Он был Внутри. Лежал на камне и смотрел в озаренное луной небо. С ее серебристым светом удавалось соперничать лишь самым ярким звездам. Вокруг звучала мелодия лета. Откуда-то из непроглядной тени ворковала горлица. Гулко разносилось кваканье какого-то жабьего патриарха. Переливчатая птичья трель заставила его сесть и приветственно воскликнуть:

– Зилле!

Из-под темного полога леса выступила молодая женщина. Она была высокой и стройной, не считая живота, – она ждала ребенка.

– Спасибо, что все же пришел на встречу, Брендон.

Чарльз Уоллес Внутри Брендона быстро обнял ее.

– Быть с тобой – это радость для меня, Зилле.

И снова, как тогда, когда он был Внутри Харселса, Чарльзу Уоллесу было меньше пятнадцати – лет одиннадцать, может, двенадцать. Еще практически ребенок. Пылкий, умный, любящий ребенок.

Она улыбнулась ему в лунном свете.

– Травы, которые нужны мне, чтобы мой малыш легче появился на свет, можно найти только при полной луне и только здесь. Ричи боится, что хозяйка Адамс разобидится, если узнает об этом.

Хозяйка Адамс. Так говорили колонисты вместо «миссис». Значит, это точно не 1865 год. Лет на сто раньше, а то и на двести. Брендон Лаукай, должно быть, сын первых поселенцев…

– Отпусти себя! – прозвенел голос Гаудиора. – Позволь себе быть Брендоном!

– Но почему мы здесь? – не унимался Чарльз Уоллес. – Чему мы можем здесь научиться? Что мы можем здесь узнать?

– Хватит задавать вопросы.

– Но я не хочу впустую тратить время! – напряженно произнес Чарльз Уоллес.

Гаудиор раздраженно заржал:

– Ты здесь, и ты в Брендоне. Давай же!

Давай.

Будь Брендоном.

Будь.

– Так что лучше, чтобы Ричи тоже об этом не знал, – продолжала Зилле. – Я всегда могу положиться на тебя, Брендон. Ты не станешь трепать языком, когда это ни к чему хорошему не приведет.

Брендон застеснялся, опустил голову, потом быстро взглянул Зилле в глаза – поразительно-синие на смуглом лице.

– У народа Ветра я узнал, что нет ничего дурного в том, чтобы хранить секрет в сердце.

Зилле вздохнула:

– Конечно, ничего дурного в этом нет. Меня просто печалит, что мы с тобой не можем поделиться нашими дарами с теми, кого любим.

Брендон кивнул:

– Мои картинки. Родители хотят, чтобы я старался не видеть мои картинки.

– В моем народе ты стал бы провидцем, – сказала Зилле, – и тебя учили бы в молитве и доверии, чтобы твой дар был как можно ближе к богам, от которых он исходит. Мой отец надеялся, что Маддок будет обладать этим даром, потому что редко случается, чтобы в одном поколении родились двое синеглазых. Но дар моего братика – знать погоду, знать, когда сеять и когда собирать урожай, и это хороший дар и нужный.

– Я скучаю по Маддоку. – Бран сердито посмотрел на камень. – Он больше не приходит в деревню.

Зилле положила руку ему на плечо:

– Теперь, когда в деревне живет много семей, Маддок больше не ощущает, что ему здесь рады.

– Я ему рад!

– Он это знает. И тоже по тебе скучает. Но дело не только в том, что деревня стала больше. Маддок старше, и у него больше работы по дому. Но он всегда будет твоим другом.

– А я буду его другом. Всегда.

– Твои картинки… – Зилле внимательно посмотрела на мальчика. – Ты можешь перестать видеть их?

– Не всегда. Когда я смотрю на что-нибудь, в чем бывает отражение, там иногда появляются картинки, хочу я того или нет. Но я стараюсь не просить их появляться.

– Когда картинки появляются, можешь рассказывать мне, что ты видел, как рассказывал Маддоку.

– Ричи их боится.

Зилле мягко сжала его плечо:

– Для Ричи жизнь – всего лишь тяжкий труд, при котором нет времени смотреть картинки или мечтать. Твоя мать рассказывала мне, что в Уэльсе есть люди, которые одарены вторым зрением, и, может, эти люди сами и опасаются своего дара, но на них никто косо не смотрит.

– Ричи говорит, что на меня будут косо смотреть. Тут не Уэльс, тут все по-другому. Особенно с тех пор, как пришел пастор Мортмайн и построил церковь – и злится всякий раз, как Маддок приходит в деревню или я хожу в индейский поселок.

– Пастор Мортмайн пытается отделить белых людей от индейцев.

– Но почему? – поразился Брендон. – Мы же были друзьями!

– И остаемся друзьями, – заверила его Зилле. – Когда ты последний раз видел картинку?

– Сегодня вечером, – сказал мальчик. – Свечка отразилась в боку медного чайника – мама как раз его начищала, – и я увидел там картинку – вот это самое место, только камень был намного выше, а там, – он указал на долину, – было озеро, и вода искрилась под солнцем.

Зилле посмотрела на мальчика с изумлением:

– Мой отец, Зилло, говорил, что когда-то долина была дном озера.