Быстроногий олень. Книга 2

Улегшись в постель в комнате Митенко, Лев Борисович с наслаждением вытянулся, закрыл глаза с намерением уснуть, но сон не приходил. Вспомнился недавний пленум окружкома партии, опять, уже в который раз, пришло на память выступление заведующего окружным земельным отделом. Он ставил Караулина в пример другим работникам, отмечал его заслуги в выполнении пушного плана. «Хорошо он обо мне сказал, приятно было слушать», — подумал Лев Борисович и тут же поймал себя на мысли, не слишком ли часто он вспоминает эту похвалу. «Ну что ж, — поспешил оправдаться он, — хорошее о себе нужно знать так же твердо, как и плохое. Почему не порадоваться заслуженной похвале? Ведь любуются же люди орденом или медалью, когда их награждают?..»

На следующий день вечером Караулин выступил на собрании перед колхозниками.

— Хорошо, что вы уже начали перевыполнять план по добыче песца, — говорил он. — Но я вас предупредить хочу…

Караулин помедлил. Гэмаль и Айгинто насторожились. В тоне заведующего райзо они почувствовали что-то новое.

— Быть может, кто-нибудь из вас такие мысли в голове имеет: что ж, план начали перевыполнять, теперь можно и отдохнуть, личными делами заняться. Как полагаете, есть у вас такие мысли? Ну, ну, сознавайтесь, не думаю, чтобы у таких смелых людей, как вы, сердца заячьи были. — Караулин глянул на Гэмаля и Айгинто.

— Нет у нас таких людей, — убежденно сказал Гэмаль.

— Нет? — чуть насмешливо переспросил Караулин. — А мне вот кажется есть. — По рядам охотников пробежал сдержанный шепоток удивления. — Не скажешь ли ты мне, Гэмаль, или ты, Айгинто, бревна эти, которые возле правления, кто в поселок возит?

— Мы возим, — несколько недоумевая, ответил Айгинто. — Вчера пять колхозников на заломе работало.

— А знаете ли вы, что каждая минута, когда она не для войны затрачена, — совсем потеряна?

Лицо Караулина преобразилось — стало властным, требовательным. Некоторые колхозники смущенно переглядывались… невольно думая, что и в самом деле они совершили ошибку.

Караулин между тем продолжал:

— Пушнина — это единственное, что колхоз ваш для фронта дает. Советским бойцам ваши домики не нужны. Пока вы возились с бревнами, можно было лишний десяток песцов поймать! А знаете, что такое для фронта десять песцов?.. Это двадцать снарядов, которые убили бы сотню врагов.

— Мы успеваем делать и то и другое, — возразил Айгинто.

— Успеваете? — резко повернулся к председателю колхоза Караулин. — Это не плохо!.. Но плохо то, что вы о себе стали слишком рано заботиться. Сейчас весь советский народ только для войны, слышите, только для фронта работает, для защиты отечества!

Собрание сдержанно зашумело. Было видно, что слова Караулина произвели на охотников большое впечатление.

— Думаю, что мысли мои ясны, — подвел итог Лев Борисович. — Спорить здесь не о чем. Давайте для помощи фронту много песцов! Никаких домов, никаких других дел! Вот когда врагов разобьем, тогда и жизнь свою налаживать станем. Понятно я говорю?

После собрания Гэмаль и Айгинто долго сидели за столом, выкуривая трубку за трубкой. Но, как ни думали, как ни пытались понять, не вышло ли в самом деле ошибки, отказаться от своих планов строительства они не могли.

— Пойдем домой, потом в райисполком напишем, в райком партии напишем, Сергею Яковлевичу все расскажем, — предложил Айгинто Гэмалю. — А с Караулиным разговаривать я не буду: боюсь, что снова поругаюсь.

— Ну что ж, иди, а я еще посижу, подумаю, — немного помедлив, ответил Гэмаль.

Айгинто ушел, а Гэмаль снова набил трубку.

«Как же так получается? — размышлял он. — Хотели, чтобы поселок наш не хуже Илирнэя был. Нельзя же людей обижать, которые еще в ярангах живут. Тесно им там… Неужели неверны мысли в голове моей? Неужели я, член партии, неправильно поступаю? Нет, это он, Караулин, неправильно думает. Если наши охотники будут знать, что жизнь их идет к лучшему, они больше песцов сумеют поймать, больше помогут фронту. Удача к веселому человеку быстрее приходит».

Через двое суток заведующий райзо выехал в тундру. Первым на пути его попалось стойбище Мэвэта. Бригада Мэвэта как раз проводила праздник зимнего пастбища. Караулин принял участие в оленьих гонках и к финишу пришел вторым вслед за Тымнэро. Оленеводы восхищались его ловкостью. Понравилось это и Журбе. Он присматривался к заведующему райзо. Меховая одежда на Караулине была аккуратна, ловко пригнана, и полярный мороз, казалось, совсем для него не был помехой.

За несколько дней Караулин побывал почти во всех стойбищах янрайской тундры. Журба и Нояно ездили вместе с ним. Заехал Караулин и в стойбище Чымнэ.

Просмотрев акт инвентаризации, которую в свое время проводили Нояно и Журба, Караулин сказал:

— Втер вам очки Чымнэ и государству, стало быть. Результаты вашей инвентаризации не точны, следовательно они никуда не годятся. Инвентаризация — это учет. А значение учета для государства, я думаю, вам не следует объяснять.

— Да, надо полагать, что это будет лишним, — Журба улыбнулся его менторскому тону.