Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе

Немногие оставшиеся дни в Преданнаке были потрачены нами на тренировочные ночные вылеты и подготовку самолетов к перебазированию. Тем временем немногие «бью» с радарами «Mk.7» были заменены самолетами с «Mk.4». Я также получил письмо от эйр-коммодора Эмбри, поздравлявшего меня с награждением второй пряжкой к кресту «За летные боевые заслуги» за успехи в наших недавних наступательных операциях. Лично я чувствовал, что эта награда принадлежала всей эскадрильи, поскольку каждый действовал прекрасно. Перед отлетом в Уиттеринг я совершил обещанный визит в институт в Деффорде, чтобы обсудить технические детали приборов «Serrate» с мистером Уильямсом, малорослым уроженцем Уэльса и блестящим ученым, оказавшим нам позже большую помощь. Наконец, в последний день апреля 141-я эскадрилья в последний раз взлетела из Преданнака, чтобы перелететь в Уиттеринг. Когда наши 16 самолетов, собравшись в группу, взяли курс на наше новое местожительство, я испытал сожаление. В Преданнаке эскадрилья омолодилась и навсегда оставила мысли о своей второсортности. Но не было никакого смысла оглядываться. Кроме того, будущее выглядело в розовом свете.

Уиттеринг был большим аэродромом с травяным покрытием и с одной из самых длинных взлетно-посадочных полос в стране. Из-за своей длины он часто использовался бомбардировщиками, возвращавшимися поврежденными из рейдов над Европой, поскольку предоставлял измотанным, а иногда и раненым экипажам максимальное пространство для ошибок при посадке. Они могли не опасаться выскочить за пределы аэродрома.

Нашим новым боссом стал груп-каптэн Лэгг, высокий, дружелюбный мужчина, он и его штаб сразу же начали прилагать все силы, чтобы мы почувствовали себя дома. Авиастанция Уиттеринг была довоенной постройки, с постоянными ангарами и бараками, которые получили лишь небольшие повреждения во время бомбежек. Однако из соображений необходимой предосторожности стоянки наших самолетов были разбросаны на некотором расстоянии от постоянных сооружений. Помещали самолеты в ангары, только когда было необходимо провести крупный ремонт. Нас щедро обеспечили автотранспортом для перемещения по авиастанции.

Первая пара недель была посвящена ознакомительным полетам и установке на самолеты приборов «Serrate». Большую часть собственного времени я потратил на планирование будущих операций. Я быстро пришел к выводу, что 141-й должна быть предоставлена полная свобода действий. В оперативном отношении эскадрилья подчинялась непосредственно штабу Истребительного командования, в обход обычного подчинения штабам авиагруппы и сектора ПВО. Утром или днем перед вылетом штаб Бомбардировочного командования связывался с центром управления Истребительного командования в Стенморе. Оттуда в 141-ю эскадрилью по телефону должны были сообщить цель налета, маршрут полета, типы и число бомбардировщиков и время их выхода на цель. Стикс, который теперь был флайт-лейтенантом и старшим радиооператором эскадрильи, офицер разведки Бастер Рейнольдс и я наносили эти данные на основную карту в комнате предполетного инструктажа экипажей и планировали тактику действий эскадрильи на эту ночь.

Когда большинство наших самолетов были оснащены приборами «Serrate», мистер Уильямс посоветовал, чтобы мы перелетели на аэродром, более удаленный от вражеского побережья, чтобы потренироваться там в использовании приборов против нескольких «дефайентов», оборудованных имитаторами немецких бортовых радаров. Он считал, что если мы будем тренироваться в Уиттеринге, то есть вероятность того, что враг через свою службу радиоперехвата сможет обнаружить, чем мы занимаемся. Если бы немцы поняли, что мы знаем частоту их бортовых радаров, они имели бы время изменить ее и свести к нулю наши шансы на успех. Важность этого предложения была учтена штабом Истребительного командования, который принял меры к тому, чтобы эскадрилья перебазировалась в Дрэм, около Норт-Бервика в Шотландии. Перелет должен был состояться в середине мая.