Быть джентльменом. Гид по стилю, этикету и жизни для современного мужчины

Мы живем в мире инвертированных ценностей. Молодость сегодня пользуется таким же уважением и почетом, как некогда старость, а стариков либо откровенно презирают, либо списывают со счетов как недостойных внимания. В результате стареющие люди повсеместно чувствуют, что они позорно упустили в своей жизни что-то очень важное, и прибегают к самым отчаянным и унизительным стратегиям оживления своих образов в надежде казаться окружающим более молодыми, чем они есть на самом деле.

Ах уж эти легионы старых баранов, рядящихся в шкуры ягнят! Ах уж эти пожилые хряки, прикидывающиеся молочными поросятами! Ах уж эти старые пердуны, выкидывающие детские коленца! Женщины могут позволить себе полностью реконструировать свои лица, чтобы вернуть им черты молодости, тогда как мужчинам остается только, поддавшись на настоятельные уговоры мелькающих в телевизоре бывших спортсменов, красить волосы и бороды или глотать таблетки, вроде бы гарантирующие эрекцию часов на шесть.

Тогда как раньше молодые люди делали все возможное, чтобы выглядеть старше и мудрее, с радостью меняли шортики на взрослые длинные штаны и пуще всякого сокровища лелеяли первый пушок на лице, сегодня совсем взрослые люди бреют лобки под малолеток и напяливают на себя маскарадные костюмы несовершеннолетних бунтарей. Боже правый, бабушки щеголяют на стриптизерских шпильках! Что с нами произошло? Как случилось, что весь социальный порядок перевернулся с ног на голову?

Судя по всему, всему виной так называемая молодежная культура. Но молодежной культуры не существует. Совершенно определенно существует культ молодости, и уж точно существует рынок молодости, затягивающий в себя не только молодежь, но и тех, кто хочет стать молодым… снова и навсегда.

В результате идеализации и обожествления юности молодые и старые поднимаются друг против друга в некотором подобии классовой борьбы. Мода и искусство восславляют молодость ради нее самой, а во всех бедах мира обвиняют предшествующие поколения. А все это только отвлекает наше внимание от настоящих злодеев. Молодые безгрешны? Во всем виновны старики? Нет! Эта косная ментальность пришлась очень по душе моему поколению, бэби-бумерам, превратившимся в хиппи, взбунтовавшихся против Вьетнамской войны и уверовавших в секс, наркотики и рок-н-ролл. Нам говорили: «Не верь никому старше тридцати». Лучше бы они сказали: «Не верь никому, у кого на счету больше 30 миллионов».

Молодежная культура (sic), как правило, развивает эту тему: я надеюсь умереть до старости… цель, кстати сказать, легкодостижимая. Примером тому – Джими Хендрикс, Джим Моррисон, Курт Кобейн и Тупак Шакур. Считавшиеся при жизни бунтарями и людьми проблемными, все они превратились в машинки для печатания денег после смерти. Теперь они остались молодыми навечно. Теперь никогда уже не померкнет их красота. Они стали ролевыми моделями, демонстрирующими, как это прекрасно, сгореть молодым, на самом взлете. Эти люди, оставшиеся бунтарями до самой смерти, кажутся нам какими-то антисоциальными типами, но, может быть, именно такие и нужны капиталистам больше всего.

...

Женщины могут позволить себе полностью реконструировать свои лица, чтобы вернуть им черты молодости, тогда как мужчинам остается только, поддавшись на настоятельные уговоры мелькающих в телевизоре бывших спортсменов, красить волосы и бороды или глотать таблетки, вроде бы гарантирующие эрекцию часов на шесть.

Так почему же правящие нами клики пропагандируют художников-мучеников и продвигают товары, кажется, насквозь пропитанные духом наивного нигилизма и антисоциальности, характерным для обреченной молодости? Ну, у нас бушует безработица, и с нас дерут огромные налоги. Почему? Слишком уж много у нас рабочих рук. Нам не придется платить все эти пособия по безработице и пенсии по старости, если все эти лишние рабочие руки сделают нам одолжение и помрут молодыми. Ведь, как написал Уиндем Льюис в «Обреченной молодости» (1932):

...

«… ко всему прочему, человек имеет наглость ожидать от жизни все больше и больше, чем старше он становится. Делать все то же самое, только менее эффективно, чем раньше… Это последняя капля!»