Быть Героем

Эльф и Ясмина молча повиновались. В результате этих манипуляций через три часа Павел смастерил четыре попоны для коней и три маскхалата. Выкроены они были не слишком искусно, но Паша и не метил в портные, тем паче орудовал он колдовским словом, а не иглой и нитью.

– Одевайте себя и коней, – приказал Павел, – Давайте живее, чего застыли?

И, чтобы ускорить процесс, Паша сам облачился в костюм, а затем натянул попону на своего коня. Прорези для глаз пришлось делать ножом и прямо на лошади. Паша лишь чудом не изрезал бедное животное, которое к происходящему относилось с крайним недовольством. Наконец влюбленная парочка поняла, что хочет от них Павел. Они живо принялись облачаться в новое одеяние, а затем замаскировали и коней.

– А теперь в путь, – скомандовал Паша и повел лошадь вперед.

Неизвестно, стали ли они действительно настолько незаметными, или просто им повезло, но врагов они так и не встретили, хоть и добрались до предположительных границ. В очередной раз сумерки начали постепенно скатываться на землю, все плотнее заполняя собой пространство. Мрак покидал свои дневные убежища, выбираясь из щелей, ям и оврагов. Поначалу робко, словно ожидая сдачи, он откусывал клочки земли, постепенно объединяя свои частицы в великую, всепоглощающую, единую тьму.

Однако солнце не спешило умирать, разрезая тьму, пылающей огнем, алой полосой. Паша шел по этой дороге, проложенной небесным светилом, будто навстречу своей судьбе. Но лучи не грели его, он беспомощно стучал зубами, пытаясь согреться. Хотя бы эстетически, предаваясь созерцанию уходящего солнца.

Наконец солнце, полоснув по небу острым клинком, оставило на нем кровавую рану и скрылось за горизонтом. Теперь ничто не мешало тьме вступить в свои законные владения до следующего утра. Небо укрылось легкими тучами, не позволяя лунному свету оказать сопротивление тьме.

Так, под покровом ночи, отряд и покинул владения Гилера. Паша почувствовал это, словно он вынырнул из воды. Жизнь намного прозаичнее, чем порою кажется. За убегающими преступниками так и не отправили погони, а Гилер, должно быть, остался сильно огорчен, что его подопечные так и не преподнесли ему такую славную жертву. Но эта его обида Пашу не волновала, теперь он ступил на земли не менее опасные, чем те, что уже прошел.

Впрочем, опасности, которые могли бы подстерегать их в северных землях, казались понятными. Нельзя сказать, что принять смерть от руки яростного викинга приятнее, чем сгореть на костре, который выложила толпа фанатиков, что-то монотонно бормоча. Но в первом случае цель конфликта ясна, и его проще избежать. Поэтому толпы воинов с топорами Паша боялся куда меньше, чем толпы сумасшедших с книгами. К тому же, как говорила Ясмина, северные народы могут быть вполне гостеприимны, и не станут рубить путешественников лишь за то, что они попались под руку.

Даже покинув пределы Жмуди, страх перед возможной погоней все еще толкал отряд вперед. Толкал до тех пор, пока не утоп в усталости. Было решено остановиться на ночлег под открытым небом, так как никакого поселения они не нашли. Ежась в своей походной постели, Паша уснул.

Проснулся он от дикого холода. Ноги обледенели настолько, что Паша их практически не чувствовал. «Плохая идея – снимать сапоги»: подумалось ему, как вдруг он услышал скрип снега совсем недалеко от места их стоянки. Это пробудило Павла в мгновение ока, он вспомнил, что никаких охранных заклятий сам не ставил, понадеявшись на Ясмину. Очевидно, что эти надежды были взаимны.

Кто-то явно крался к бездумно спящим путешественникам и вряд ли он крался с благими намерениями. Паша разогрел ноги заклятьем, отчего по стопам побежал дикий зуд. Стараясь не обращать на него внимания, он моментально натянул сапоги и выхватил меч. Шаги участились, ночной гость заметил Пашу. В тусклом свете почти затухшего костра Павел увидел, что проснулись и его товарищи.

Действовать нужно было быстро, что у полусонных горе-героев могло и не выйти. Луна, коротко блеснув своим серебром, вдруг скрылась за облаком и единственным источником света стали далекие, тусклые звезды и тлеющие угли костра. И если Паша и его товарищи ничего не видели, то незваный гость прекрасно мог рассмотреть лагерь.

Тогда Павел застыл и весь превратился в слух, безмолвно вглядываясь в темноту. Противник, видимо, тоже застыл в нерешительности. Ожидание стало томительным, ни слух, ни иные органы чувств обнаружить незваного гостя не помогали. Паша выждал еще несколько секунд, и решил перейти к действиям.

– Закройте глаза, – тихо шепнул он, так, чтобы его могли услышать только друзья.