Быть Героем

Подслеповато щурясь, неизвестный шпион пытался разглядеть бившего его по щекам Павла. Вышло у него это не сразу, но Павел проявил терпение и молча наблюдал за гномом. Впрочем, существовали опасения, что гном не поймет языка, на котором к нему обратятся, именно поэтому Паша и молчал, надеясь, что гном заговорит первым.

И он не ошибся, говорил гном на незнакомом языке. Вернее, шептал. Шептал надрывисто и горячо, судорожно шевеля засохшими губами, будто находясь при смерти. Паша даже испугался за гнома, понимая, что это не шпион. В таком состоянии это существо вряд ли бы смогло причинить вред обитателям лагеря. Льстить себе Павлу не хотелось, такое состояние гнома явно не было последствием полученного удара. Гном же продолжал что-то упорно шептать, изредка срываясь на кашель и глотание слюны.

– Дайте ему воды, его мучает жажда, – скомандовал Паша, продолжая вслушиваться в неразборчивый шепот.

В какой-то момент он подумал, что его дар общения на любом языке куда-то пропал, но когда гному дали напиться, он зашептал громче и разборчивее. Паша стал различать отдельные слова, пытаясь понять, что же ему говорит гном.

– Отравили… – шептал гном, – Меня отравили, мне срочно нужно принять противоядие.

– Что мы можем сделать для тебя? – поняв, что владеет языком гномов, спросил Паша.

Это можно было бы назвать безрассудством, ведь несколько минут назад Павел бил этого гнома по голове, подозревая его во всех смертных грехах. А теперь решил ему помочь, не выясняя даже, кто его отравил и почему. Быть может, он чувствовал себя виноватым перед гномом, который не подкрадывался, а, сжигаемый ядом изнутри, пробирался по мерзлой пустыне в поисках помощи. И эта помощь едва не лишила его зрения, к тому же одарила сотрясением мозга.

С другой стороны, Паша понимал, что все это ведет к новым проблемам. Если кто-то отравил гнома, то помогающих ему людей он тоже не сочтет друзьями. К тому же, гном мог просто врать или же бредить в алкогольном бреду, хоть и выглядел он действительно больным. Красные веки, дрожащие губы и потный лоб, все это могло бы быть последствиями отравления.

– Мне нужно время, ничего больше. Немного тепла и время, – зашептал гном, – У меня есть противоядие, но за мной наверняка гонятся.

– Кто? Сколько их? – набивающийся в защитники Павел засыпал гнома вопросами.

– Храмовники. Не знаю, сколько их осталось, но… – тут гном зашелся в приступе сильного кашля с кровохарканием, – Не думаю, что их меньше десятка.

Его глаза то и дело стремились закрыться, обильно слезясь. Гном явно чувствовал себя отвратно и держался из последних сил.

– Они люди? – Паша не знал, кто такие эти храмовники.

– Не совсем, – выдавил из себя гном, – А сейчас я приму противоядие, иначе умру. Как только я его приму, меня погрузит в долгий сон. У меня все равно нет сил, чтобы бежать дальше.

Гном быстро опрокинул в рот содержимое какой-то крохотной бутылочки, которую до этого сжимал в руке. Как он и обещал, его тело, недавно пробираемое судорогами, резко обмякло. Дыхание выровнялось и несколько замедлилось, гном спал.

– Что с ним? – коротко спросила Ясмина.

– Его отравили какие-то храмовники, теперь они гонятся за ним, – задумчиво ответил Паша, – У него не было сил бежать дальше и он принял противоядие, которое… Усыпило его.

– Ты говоришь со странным акцентом. Кстати, откуда тебе известен язык гномов? – вдруг спросила ведьма.

– Эмм… – Паша не хотел объяснять Ясмине то, что и сам понимал не до конца, – Это один из языков моего мира. Удивительно, да?

Ясмина лишь хмыкнула, пожав плечами.

– А кто эти храмовники, ты знаешь что-то о них? – поинтересовался Паша у Ясмины, которая единственная была хорошо знакома с этим миром.

– Это охотники за нелюдью. Они считают, что весь мир – храм. И этот храм необходимо очистить от скверны, будто их бог построил свой храм для людей, другие же расы порождения дьявола. Которого, впрочем, создал их же бог, – поделилась знаниями ведьма, – В общем-то, их не так и много в этих местах, но они опаивают своих воинов жуткими зельями, под действием которых они не знают боли и усталости. Правда, живут они недолго, старея буквально на глазах. Однако такую жертву они считают оправданной, будто их бог воздаст им позже.

– Ясно. Еще одни, кхм… – Павел не нашелся с должным эпитетом, – Я думаю, его мы должны взять с собой.

– Защищая его, ты встаешь против храмовников. Они и без того достаточно враждебно относятся к нам и нашим богам, но все же они охотятся не за нами. Не забывай, у них хватит упорства, чтобы вырезать всех, кто встанет у них на пути, только если у него нет многотысячной армии, – заметила Ясмина.

Паша замялся, из головы вылетели все аргументы, он чувствовал, что снова ищет проблем и ведьма права.

– А я? – вдруг спросил Мигэль.

Его вопрос звучал странно, будто его задал ребенок, которому забыли подарить игрушку на праздник.