Быть Героем

К вечеру нашлось немало смельчаков из числа местного населения. В основном это были неокрепшие юнцы с едва проклюнувшимся пушком на лицах, но выставленным на показ мужеством и рвением. Некоторых из них насильно уводили домой отцы, но многие оказывались хитрее и проворнее заботливых родителей. Таким образом, на болота отправились тринадцать человек, вооруженных едва ли не заточенными палками, а организованы он были не лучше, чем дети, потерявшиеся в лесу.

Паша смотрел им вслед, понимая, что ни один из них не вернется, даже если струсит и попытается бежать. Он струсит слишком поздно и не успеет повернуть назад вовремя. Паша понимал это, и ему было интересно, понимают ли это они. Паша не мог назвать героями этих ребят, ведь их смерть не несет смысла. Он совсем не верил, что они смогут справиться с напастью, которая перепугала всех в окрестностях.

«Самоубийцы, мнящие храбрость высшим идеалом. Они честно поклялись защищать свои земли, но что толку от честного трупа, куска безжизненного гниющего мяса, которое бессмысленно погибло во «благо» Родины?»: подумал Паша, и, вздохнув, вернулся в дом. Ему предстояло подготовиться, ведь он собирался спасти если не этих смельчаков, то хотя бы их родных и близких.

Для борьбы с духами существует множество способов, но каждый из них может не сработать. По крайней мере, так заявил Белобрад. Ясмина позволила себе не согласиться с ним, но волхв быстро осадил молодую ведьму. Ей точно не стоило тягаться с ним в знаниях, Белобрад был источником, казалось, любых мудростей и знаний.

Суть предложенного им плана заключалась в том, чтобы как можно незаметнее пробраться на болота, пока отправившиеся туда смельчаки будут отвлекать на себя внимание нечисти. На болотах, со слов волхва, каждую полночь появляется призрачная роща. Но бродов к ней никто не знает, потому как входить в эту рощу желающих было мало. Скорее всего, в той роще и обитает искомый дух. Для него волхв заготовил специальное зелье, которым следовало смазать оружие, чтобы поразить бесплотного духа. Найти же брод к роще предполагалось с помощью специального заклятья, которое сможет прощупать дно и найти нужную тропу.

Звучало все это просто и ободряюще, однако Паша понимал, что это лишь слова. И каким бы ни был план, он всегда может не сработать. И Паша был почти уверен, что простой прогулки не выйдет. Оставалось надеяться на удачу, которая до этого момента не покидала его.

В какой-то момент он почувствовал, что ничем не отличается от тех тринадцати ребят. Он шел в логово смерти, и нельзя было сказать, что шел не просто геройствовать. А ведь умирать не хотелось, еще меньше хотелось показаться слабым, трусливым. С этого и начинаются все глупые смерти, или, как сказал Белобрад, путь войны и воина на нем. Паша нашел в себе силы встать на этот путь, но отринуть страх сил не хватало.

Затемно, в компании Ясмины и Мигэля, он выдвинулся из крепости, так, чтобы никто их не заметил. Пришлось несколько раз отводить глаза стражникам. Паша не видел в этом никакого смысла, но вот Белобрад видел, и приходилось следовать его указаниям, так как было решено не отклоняться от заранее продуманного плана без веских причин.

На Пашином поясе красовалась новая, полученная в дар от волхва, сумка, в которой удобно разместились различного рода снадобья. Туда Паша уложил свои собственные и две бутылки, полученные от волхва. В одной из них плескалось зелье, которым нужно было смазать оружие, вторая же содержала знакомую Паше смесь из отходов жар-птицы. Мигэль тоже получил сумку, и не только ее, но и целое собрание различных эликсиров, предназначение которых Паша даже не пытался угадать. По каким-то необъяснимым причинам Белобрад предпочел объяснять все лишь эльфу, которого он все-таки принял в ученики, и принял только его. Паша и не просился в таковые, но ожидал, что какая-то часть знаний перетечет и к нему. Нельзя сказать, что Пашу сильно задевало строгое следование каким-то канцелярским правилам – если ученик один, то одного и учить. Но некоторый осадок от такого положения вещей оставался. А напрашиваться Паша не хотел, тем более что в данный момент его больше волновал поход на болота.

Сидя у ночного костра, он думал о том, зачем он вообще здесь. Ведь он чужд этому миру, и, должно быть, это вовсе не его война. Его война осталась там, бой со спиртным, с коррумпированным и корыстным обществом, с безликой, бездумной и бездушной толпой, и с частицей этой толпы – с собой. Это была его война, в которой он бы проиграл, уступая сражение за сражением. А значит, он сбежал, как трус, признав себя слабее своего противника. Сбежал, чтобы начать новую, но чужую войну. Ему слабо верилось, что он мог быть рожден для этих событий, для этой жизни. А если же это было ему предначертано, то он не видел смысла в борьбе, ведь кто-то уже прошел этот путь, когда писал его судьбу. Но ему не хотелось верить в судьбу и предначертанность событий, это лишало смысла всякую борьбу и действие.