Быть Ивановым. Пятнадцать лет диалога с читателями

В карьере образование вряд ли чем поможет писателю. Карьера — производное от способностей, удачи и связей. Но для мировоззрения, для компетенции образование совершенно необходимо. Оно даёт свободу

23.10.2016. Дмитрий

Вы больше десяти лет писали книги в стол, но я нашёл мало подробностей об этом. Неужели за восемь лет ни одно издательство не заинтересовалось «Географом»? Каково это — писать книгу, когда неизданных уже несколько? Как вы тогда оценивали шансы на издание? Насколько сложно было выделять время на романы, если это не основная работа? Как и когда вы поняли, что стали успешным писателем, так сказать, «проснулись знаменитым»?

Да, «Географом» никто не заинтересовался. Фрагмент из «Географа» в 1997-м (кажется) году по старой дружбе опубликовал журнал «Уральский следопыт», но в то время журнал выходил с опозданием на полтора-два года, подписки уже не было, тираж был крохотный, и сам журнал сократился до двух-трёх номеров в год. Эту публикацию никто не увидел.

А потом в 2001-м (что ли) году на семинаре начинающих писателей в Малеевке этот роман разгромили как произведение человека, не знающего школу. Правда, и на семинаре роман тоже не прочитали. Чтобы определить это, я использовал хитрую уловку: в середине рукописи перепутал порядок страниц; если бы роман прочитали, то страницы разложили бы в правильном порядке — но их никто не тронул. Так что разгромили меня просто наугад.

Шансы на издание я оценивал как нулевые, но жил по принципу «делай, что должно, и будь что будет». Это правда, а не пафос. Но ощущение, что ничего не получится, очень угнетало. Хотя я не сдавался.

Писать было сложно. Я писал по вечерам, по ночам, когда работал сторожем. Рукопись «Географа» я дважды терял на работе, пришлось переписывать заново. Поэтому писал долго: «Географа» — три года, «Сердце пармы» — пять лет.

Что «всё получилось» я осознал в 2003 году, когда почти одновременно вышли «Географ» и «Парма». Заплатили мне копейки, но с моими запросами учителя этих денег мне хватало на год жизни без работы, чтобы написать ещё один роман. Так я понял, что держусь на плаву, а это главное. Это и есть успех: кормить себя любимым делом; всё остальное — уже «на верхосытку», бонус. Своего компьютера у меня тогда не было, и я не был в курсе реакции публики. Там, где я жил, продвинутая столичная пресса не продавалась, да я и не знал, например, что за журнал «Афиша» и престижно ли, когда он публикует рецензию. Так что «рубежом» успеха был гонорар, позволяющий работать дальше.

Главный критерий успеха — возможность кормить себя любимым делом. Самое большое, что мы можем заработать, получить или подарить другому, — это образ жизни

12.01.2017. Андрей

Совсем недавно познакомился с творчеством замечательного русского писателя Ивана Дроздова. После прочтения его автобиографического и антисемитского романа «Последний Иван» могу предположить, что, возможно, одной из причин того, что вас долго не печатали, является ваша национальность и фамилия. Было ли у вас такое ощущение?

Вам часто указывают на имеющиеся в ваших произведениях неточности (ляпы), которых невозможно избежать даже при наличии феноменальной памяти и богатого воображения. Как вы к этому относитесь?

У меня никогда не было такого ощущения. Причина, по которой меня не публиковали, — не злая воля евреев и не распространённая фамилия, а то, что я не москвич, пишу не про Москву и не разделяю московской системы ценностей. Если бы я жил в Москве и тёрся в литтусовке, всё срослось бы на десять лет раньше.