Быть русским

Пока всё в Советском Союзе не пошло прахом, не только я или мои знакомые, но и советские дипломаты надеялись, что страна устоит под натиском хаоса. Мне даже удалось добиться почти государственной поддержки цели, с которой приехал в Париж. 12 сентября 1991 года, через десять дней после моего обращения, Постоянным представительством СССР при ЮНЕСКО в Париже были направлены несколько писем за подписью Владимира Ломейко, Чрезвычайного и Полномочного посла СССР: Патриарху Алексию II, в Верховный Совет РСФСР, Министру культуры РСФСР, в Исполком Московского Городского Совета с просьбой о всесторонней поддержке ассоциации «Resurrection» и проекта превращения нескольких самых ценных памятников русской православной архитектуры в «церковные музеи особого типа с целью возобновления в них богослужений». В письмах отмечалось, что этот проект «уже вызвал интерес у представителей ряда национальных и международных неправительственных организаций ЮНЕСКО и, по нашему мнению, может быть включен в программную деятельность этой организации. Плодотворной представляется сама форма сотрудничества представителей Московского Патриархата, Российского министерства культуры, ЮНЕСКО и отдельных специалистов из разных стран в рамках создаваемого при «Resurrection» Международного попечительского совета специалистов, который призван гарантировать эталонное качество и надлежащие сроки выполнения реставрационных работ». В письме к Генеральному директору ЮНЕСКО Федерико Майору предлагалось «предоставить ассоциации “Resurrection” статуса международной общественной организации при ЮНЕСКО», а её «международной программе создания “церковных музеев” в России патронажа ЮНЕСКО». Это был невероятный успех! Не прошёл даром год работы, мои стремления начали получать международную поддержку. Благожелательный отклик пришёл от Европейской Ассоциации святого Владимира, президента испанского «Fondation del Hombre (Фонд Человека)» Бартоломе Винсенс Фиоля, писателя Жана д?Ормессона, общественных деятелей из Германии. Популярный еженедельник «France Catholique» 13 сентября опубликовал под рубрикой «Актуальное» статью «Православные в России желают получить свои церкви». Перед текстом красовалась красноречивая «шапка»: «Начата международная кампания по спасению уникального наследия. Вначале оно должно быть возвращено государством верующим».

Филипп солидно кивал в ответ на эти новости, но тут же с опаской спрашивал, что я собираюсь теперь делать. Что-то с ним было неладно, августовский переворот напугал его до глубины души. В успех нашей ассоциации он уже вряд ли верил. Боялся, что я останусь во Франции, попрошу политического убежища и сяду ему на шею. Просьба о публикации сборника моих статей в третий раз повисла в воздухе: «Подумаю, как это лучше сделать». Я колебался между мучительными неизвестностями. Зацепиться как-нибудь Париже, хоть семинаристом в Сергиевском подворье? Или вернуться? Где-то вдали оседала поверженная, причинившая мне столько боли страна. Не оставляло чувство, что за мной, нашей ассоциацией, за усилиями множества замечательных людей разверзалась пустота. И всё же я решил ждать и надеяться. Ничего другого мне не оставалось.

Срок моей визы истекал 15 сентября. Меня никто не провожал. Я вновь улетал в неизвестность, так же как три месяца назад прибыл в неведомый Париж.

Уже в Москве я узнал, что 27 сентября в «Русской мысли» появилось моё давно лежавшее в редакции воззвание «Вернуть святыни русского православия верующим»: «Тысячелетнее духовное и культурное наследие русского православия является достоянием всего человечества. Интеллигенция разных стран, независимо от убеждений и религиозной принадлежности, не может оставаться безучастной к дальнейшей судьбе выдающихся памятников русской религиозной культуры, которым и поныне грозит разрушение. Необходимо объединить усилия общественности Востока и Запада, чтобы в этот трудный для России час поддержать интеллектуально и материально дело спасения памятников русской церковной культуры, процессы духовного и нравственного возрождения народов России». Под обращением стояли подписи почти трёх десятков известнейших людей из России, Франции, Италии, Германии, Испании, Португалии, Швейцарии, США. Этот призыв остался неуслышанным. В спасении нуждалась сама Россия.

Москва после катастрофы