Быть русским художником

Конечно же, американский кинематограф не мог пройти мимо такого «благодатного» сюжета, как катастрофа века с рекордным количеством жертв. Самые банальные любовные коллизии на фоне тысяч тонущих людей выглядят захватывающе – такая драма и Шекспиру не снилась. Чтобы никто не усомнился в грандиозности творческих порывов, нам сообщают, что они обошлись более чем в пятьсот миллионов долларов. А чтобы канонизировать высокий художественный уровень, провозгласили лучшим фильмом и выдали одиннадцать «Оскаров», благо шкала ценностей в своих голливудских руках.

Известно – кинематограф не является эталоном духовности и нравственности, но несомненно это самый влиятельный выразитель и проповедник современных идеалов общества.

И что бы мне согласиться с общественным мнением? Так нет, лежу и думаю… Что же это они нас бутафорией потчуют? Ведь за макетами, трюками и переходящими из одного фильма в другой типично голливудскими героями ничего глубокого нет.

Подлинная же драма «Титаника», по-моему, заключается в самом замысле его создания. Гордыня цивилизации всегда проявлялась в попытке сооружения земного рая. И в «Титанике» был воплощен образ непотопляемого ковчега – островка земного рая. Но Ноев ковчег – это Божественный замысел во имя спасения жизни, а в «Титанике» скорее воплотилась утопия Вавилонской башни… Когда же оплот цивилизации и комфорта потерпел крушение при столкновении со стихией, то оказалось, что спасательные шлюпки рассчитаны только на обитателей верхних палуб – героев фильма, а основная масса пассажиров трюма обречена.

Если бы фильм был плодом творческой фантазии, то, по закону жанра, массовка и не должна выходить на передний план, но уж коли обратились к этой теме, то надо помнить, что гибель тысяч людей – это правда, а истинная трагедия все же в гордыне цивилизации.

Впрочем, вполне вероятно, что это только мое восприятие. А цивилизованный мир выразил свое отношение рекордной суммой долларов, уже вырученных от проката этого фильма и превосходящей во много раз затраты. Увы, для большинства людей деньги являются единственным аргументом успеха.

Если бы это относилось только к киноиндустрии, вряд ли меня волновало, но в том и беда, что на коммерческой основе построена система ценностей мира сего. Деньги превращают искусство в товар, деньги формируют общественное мнение, оттесняя художника от этого процесса. И эта дистанция делает общественное мнение враждебным для художника, потому что коллективное мнение, возможно, самое опасное явление для искусства.

Нам только кажется, что с уходом однопартийной системы мы освободились от необходимости одинаково думать. Потребность в коллективном мышлении так устойчива, что толпа готова принять за истину любую внушаемую ей идею или навязываемый вкус. Опасность усугубляется еще и удивительной способностью общества, легко меняющего одно мнение на другое, доводить все до абсурда. Так, едва освободившись от коммунистического конформизма, общественное мнение готово стать жертвой конформизма демократического.

Для меня не важно в данном случае – какое из двух зол меньшее. Здесь трудно переоценить значение собственного мнения и способности художника плыть против течения.

Личность чаще оказывается права в споре с обществом, потому что только творческая личность обладает способностью опережать свое время. Возможно, в этом и заключается драма художника?

Конечно же, нет. Более того, нет, слава Богу, в огромном количестве двух одинаковых одаренных людей. Субъективная природа таланта подразумевает многообразие творческих выражений. Но есть все же невидимая граница, разделяющая художников на два несовместимых сообщества. Одни верят в Божественное происхождение человека и бессмертие души, другие уверены в своем происхождении от обезьяны и материалистическом мироустройстве.

Таким образом, по моему мнению, для всех художников существуют два союза: союз верующих в Бога и союз безбожников. Осознание этого многое ставит на свои места, позволяя судить о творчестве тех и других по абсолютно разным критериям. У этих союзов противоположные цели. Однако ошибка теоретиков, да и художников, в том, что они главное внимание уделяют анализу формы выражения – языку. Здесь легко впасть в ошибку хотя бы потому, что реалистическим языком можно выражать не только праведные, но и сатанинские убеждения; что же касается нетрадиционной формы, то и она может выражать как разрушение, так и созидание.

Впрочем, может быть, кто-то, вовсе не задумываясь над этим, творит себе в удовольствие, наслаждаясь самим процессом. Возможно, даже слишком много таких художников, которые не ведают, что творят.

Но сегодня, в эту светлую ночь, я в плену своих собственных размышлений и стремлюсь воспользоваться этим сеансом, чтобы отыскать в хитросплетении времени свое место и свою правду.