Быть собой: новая теория сознания

Значит ли это, что краснота кресла переместилась из присутствия «там», в окружающем мире, в присутствие «здесь», внутри мозга? В некотором смысле ответом будет безоговорочное «нет». В мозге нет никакой красноты в том смысле, что там имеется некий воображаемый красный цвет, запечатлеваемый чем-то вроде миниатюрной видеокамеры, которая передает снятое в еще одну зрительную систему, в которой тоже имеется своя мини-камера, и так далее. Полагать, что для возникновения восприятия воспринимаемое свойство внешнего мира (краснота) должно как-то воспроизводиться в мозге, значит совершать ошибку «двойного преобразования», как ее называл философ Дэниел Деннет. В рамках этой ошибки внешняя «краснота» преобразуется сетчаткой в паттерны электрической активности, которые затем необходимо воспроизвести, то есть снова преобразовать, во внутреннюю «красноту». Как отмечает Деннет, такой ход мысли не объясняет ничего[112]. Единственный смысл, в котором красноту можно обнаружить «в мозге», — тот, согласно которому именно там находятся механизмы, составляющие основу перцептивного опыта. И эти механизмы, разумеется, не красные.

Когда я смотрю на красное кресло, ощущение красного, которое я испытываю, зависит и от свойств самого кресла, и от свойств моего мозга. Оно соответствует содержанию набора перцептивных предположений о том, как определенный вид поверхности отражает свет. Красноты как таковой не существует — ни в мире, ни в мозге. Как сказал Поль Сезанн, «цвет — это точка, в которой мозг соприкасается со вселенной»[113].

Если взглянуть шире, можно заявить, что этот принцип применим не только к области цветового восприятия. Он относится к любому восприятию. Иммерсивная мультисенсорная панорама вашей перцептивной сцены здесь и сейчас, в данный момент, — это выход на связь с внешним миром, это скорее письмо, чем чтение. Совокупность перцептивного опыта — это нейронная фантазия, которую удерживает в узде постоянный поток сменяющих друг друга наиболее вероятных перцептивных предположений, контролируемых галлюцинаций.

Можно сказать даже, что все мы постоянно галлюцинируем. Просто, когда мы сходимся во мнении относительно этих галлюцинаций, мы называем их реальностью[114].

* * *

Давайте посмотрим, как перцептивные ожидания формируют сознательный опыт, — возьмем три примера, которые вы можете проверить на себе.

Если в феврале 2015 г. вы пользовались соцсетями или читали газеты, то наверняка помните ажиотаж вокруг «феномена синего или белого платья». В одну февральскую среду по прибытии на работу на меня обрушилась лавина электронных писем и голосовых сообщений. Незадолго до этого я выступил соавтором небольшой книги о зрительных иллюзиях[115], а СМИ наперегонки искали объяснения взорвавшему интернет явлению. «Феномен» воплотился в случайно сделанном фотоснимке некоего платья, которое кому-то казалось сине-черным, а кому-то бело-золотым[116]. Видевшие его в одном цветовом сочетании были настолько уверены в своей правоте, что попросту не представляли, как можно видеть что-то иное, вот интернет и забурлил доводами и возражениями.

Сперва я подумал, что это розыгрыш. Я, как и те первые четверо сотрудников лаборатории, которым я показал картинку, совершенно отчетливо видел черно-синее платье, поэтому, услышав от пятого «бело-золотое», опешил и в то же время обрадовался. Как и весь остальной мир, лаборатория разделилась примерно пополам: одна половина видела платье черно-синим, другая — бело-золотым.

Час спустя я уже выступал на BBC, пытаясь объяснить, в чем тут дело. Все постепенно приходили к единодушному мнению, что эффект возникает из-за поправки на источник света, то есть влияния общего освещения на восприятие цвета. Идея заключалась в том, что у разных людей этот процесс может происходить по-разному, и обычно эта разница никак себя не проявляет, поэтому о ней не знали, и только теперь ей представился случай сыграть решающую роль.

Участники обсуждений очень быстро заметили, что фото платья пересвечено и ему недостает контекста (большую часть снимка занимает само платье), — это вполне могло одурачить мозг, пытающийся опереться в своем умозаключении на контекст. Если вашей зрительной системе по той или иной причине привычен желтоватый искусственный свет — допустим, вы много времени проводите в помещении, — высока вероятность, что она сделает вывод о цвете платья как о сине-черном, полагая источник освещения желтоватым. И наоборот, если ваши лучшие друзья — солнце, воздух и вода, а с ними и голубоватый естественный свет, вы, возможно, увидите платье бело-золотым.

Все сразу же принялись экспериментировать — вглядываться в снимок в полутемной комнате, а потом выбегать на дневной свет; проводить параллели между преобладанием видящих платье бело-золотым и средним количеством солнечных дней в разных странах; выяснять, насколько среди видящих сине-черное больше пожилых, чем молодых. В мгновение ока возникла целая кустарная отрасль, занимающаяся отработкой этих и других гипотез[117].