Быть собой: новая теория сознания

В этой восхитительной беседе[104] со своей коллегой-философом (и биографом) Элизабет Энском легендарный немецкий мыслитель Витгенштейн на примере коперниканской революции иллюстрирует мысль, что кажущееся положение вещей совсем не обязательно совпадает с действительным. Хотя нам кажется, что Солнце вращается вокруг Земли, в действительности Земля вращается вокруг собственной оси, обеспечивая нам смену дня и ночи, а в центре Солнечной системы располагается Солнце, а вовсе не Земля. Так это же и так всем давно известно, скажете вы, — и будете правы. Но Витгенштейн мыслил глубже. Идея, к которой он подводил Энском, заключалась в том, что, даже когда мы знаем, как все обстоит в действительности, действительность по-прежнему будет казаться такой, как казалась. Солнце все так же встает на востоке и садится на западе.

То же самое и с восприятием. Я открываю глаза, и мне кажется, будто вокруг меня реальный мир. Сегодня я дома, в Брайтоне. Здесь нет кипарисов, как в Санта-Крузе, только обычный беспорядок на моем письменном столе, красное кресло в углу и вытянутые шеи дымовых труб за окном. Все эти объекты выглядят обладающими формой и цветом, а у тех, что поближе, вроде бы можно различить текстуру и запах. Таким представляется мир.

И хотя кажется, будто мои органы чувств служат прозрачными окнами в независимую от сознания реальность, а восприятие — это процесс «считывания и вывода» сенсорных данных, на самом деле, я убежден, происходит нечто совсем иное. Восприятие устремлено не снизу вверх или извне внутрь, оно движется преимущественно сверху вниз или изнутри наружу. Наш чувственный опыт строится на прогнозах мозга или «наиболее вероятных предположениях» о причинах и источниках сенсорных сигналов. Как и в случае с коперниканской революцией, это представление о восприятии как о нисходящем процессе, согласуясь со значительной частью имеющихся свидетельств, мало что меняет в видимом мире, однако на самом деле оно меняет все.

Идея эта отнюдь не нова. Первые проблески теории восприятия как нисходящего процесса появляются в Древней Греции, у Платона с его аллегорией пещеры. Узники в оковах, всю свою жизнь смотрящие на голую стену, видят лишь тени, которые на эту стену отбрасывают предметы, движущиеся за их спиной перед огнем, и они дают этим теням имена, поскольку эти тени для них и есть реальность. Аллегория заключается в том, что наше сознательное восприятие, как и эти тени, представляет собой опосредованное отображение скрытых источников, непосредственно встретиться с которыми нам не дано.

Более тысячи лет спустя, но все равно очень давно, примерно за тысячу лет до нашего времени, арабский ученый Ибн аль-Хайсам писал, что восприятие здесь и сейчас зависит скорее от процессов «суждения и умозаключения»[105], а не от непосредственного доступа к объективной действительности. Еще сотни лет спустя Иммануил Кант осознал, что хаос неограниченного потока данных от органов чувств останется бессмысленным, если его не будут структурировать уже имеющиеся представления и понятия, в число которых он включал такие априорные парадигмы, как пространство и время. Введенный Кантом термин «ноумен» относится к «вещам в себе» — Ding an sich — реальности, независимой от сознания, которая всегда будет недоступна человеческому восприятию, скрыта за сенсорной завесой.

В нейронауке эстафету принял немецкий физик и физиолог Герман фон Гельмгольц, внесший существенный вклад в научный прогресс. В конце XIX в. Гельмгольц выдвинул идею восприятия как «бессознательного умозаключения». Содержание восприятия, доказывал он, создается не сигналами от органов чувств как таковыми, — его нужно выводить как умозаключение, совмещая эти сигналы с ожиданиями или представлениями мозга об их источниках и причинах. Называя этот процесс бессознательным, Гельмгольц понимал, что мы не отдаем себе отчет в механике этих перцептивных умозаключений и учитываем только результат. Перцептивные суждения — «бессознательные умозаключения», по Гельмгольцу, — отслеживают и фиксируют свои источники во внешнем мире, активно и непрерывно обновляя наиболее вероятные перцептивные предположения по мере поступления новых сенсорных данных. По мысли Гельмгольца[106], он подвел научное обоснование под кантовскую догадку, что восприятие не дает нам возможности знакомиться с предметами и явлениями окружающего мира напрямую, мы можем лишь строить умозаключения о том, что находится там, за сенсорной завесой.