Быть тенью

От Аккэлии не укрылось моё действие, и она возжелала получить доступ к комоду. Но такого я не позволю даже принцессе.

— Ты целовала отца сразу после меня, ты теперь принцесса, — она выплёвывала обвинения, будто змея яд. Грифоньи крылья развивались за спиной, нагнетая воздух. Волосы тёмными космами ниспадали на плечи, будто у ведьмы. — Твоё место в моей свите, а не наравне со мной. Ты не Фавел!

— Ошибаетесь, ваше высочество, отныне я тоже Фавел, — твёрдо возразила я. Бумага с титулом подлинная, тиара Монтрес тоже именует меня новым титулом, донимает выбором фрейлин для сопровождения. Только третьего имени пока нет: не выбрала. Наверное, возьму Меридит — в память матери.

— Ты Ньдор, Ньдор и умрёшь, — отрезала Аккэлия. — Твоя мать, моя тётка, отказалась от королевской крови, сделав тебя никем. Готовься к постригу, либо убирайся из Конрана вместе с отцом. Будь уверена, Николас Олаф Ньдор наместником не останется. Я посажу твоего папочку в тюрьму.

Отец, как и я, сразу после назначения получил от покойного короля второе имя: не поймут, если даже захудалый наместник имеет всего одно. Банально не станут уважать. Да и сейчас не знаю, уважают ли: всё-таки не аи…

— За что? — возмутилась я. — Он не совершил ничего дурного.

— За то, что Ньдор. Ненавижу Ньдоров! — Аккэлия презрительно сплюнула и потребовала отдать то, что я спрятала.

Но Тень отреагировала иначе, чем она ожидала: отказалась. В своей комнате я госпожа, да и поддержка лорда Аксоса внушала уверенность. Впрочем, принцесса меня разозлила: она угрожала отцу! Пусть делает со мной всё, что угодно, но папу не трогает.

Внутри разлилось что-то тёплое, приятно лаская, лёгкой дрожью отзываясь в пальцах. Источник находился в районе живота и медленно смещался к сердцу. Стало щекотно под лопатками — а потом всё разом прошло. Только Аккэлия вновь замерла, даже крылья пропали. Странно, что же уняло её гнев?

Оглядела свои руки — вдруг чешуёй обросла? Нет, обычная кожа, обычные ногти.

— Ваше высочество, — говорила тихо, предельно вежливо, заученным годами голосом, — я не повинна в том, что мою метрику изменили. Так постановил Совет. Я никогда не мыслила, и не мыслю себя равной вам, и признаю ваше право первородства. Вы дочь покойного короля, а я всего лишь ваша родственница. Не знаю, что нашептали обо мне, но это неправда. Я верна трону, я верна вам.

— А как же церемония прощания? — напомнила её высочество.

— Так захотел Распорядитель двора. Но вы были первой, вы всегда первая.

Аккэлия улыбнулась. Кажется, я нашла, как её умаслить. Побольше лести и подобострастия, превозношения её происхождения.

— Приятно слышать, что Тень помнит своё место, — проворковала принцесса тоном кошки, ещё не решившей, что делать с мышкой. — Надеюсь, что слухи действительно врут. Иначе Тень навеки станет тенью.

Я почтительно склонилась над протянутой рукой и с облегчением перевела дух, когда Аккэлия покинула комнату. Даже пот на лбу выступил.

Ловушка — она на то и ловушка, что из неё нет выхода. Догадываюсь, что придётся ответить лорду Аксосу на его предложение. Стоит, вероятно, заняться составлением брачного договора и ещё раз попробовать связаться с отцом. Ну не верю я, что его вообще на похороны не пустят — наместник же. Да, стоять в первых рядах не позволят, но ведь мне этого и не нужно, нам бы тайком с ним поговорить. И вымолить обещание морочить голову лорду Аксосу, сколько возможно.

Знать бы, сколько у нас сбережений… Тогда исчезли бы — и всё, проблема решена. Инкогнито, разумеется, под чужой личиной. Рискованно, но всяко лучше мишени для наёмных убийц.

Постепенно во дворец съезжались гости. Делегации из других стран, представили нашего, конранского, дворянства…

Столица гудела как улей, шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на кого-то из приезжих.

Я наравне с принцессой Аккэлией принимала участие во встрече гостей.

Лорд Аксос велел стоять на полшага впереди Аккэлии. Меня же назначали ответственной за записи в траурной книге. На деле это выглядело так: разряженная в чёрное и красное — пресловутые гранаты, — я стояла у мраморного столика, на котором лежал украшенный мной же толмуд. Гости по очереди подходили к нему, приносили соболезнования и расписывались.

Аккэлия кусала губы и изображала вселенскую печаль. Видела, что ей неприятно оказываемое мне внимание, но протокол заставлял молчать и держать лицо.

В присутствии конранских дворян разрешалось сидеть. И не где-нибудь, а в кресле, напоминавшем трон. Вставала, приветствуя очередную партию гостей, подставляла руку для поцелуя, кивала, что мне тоже жаль покойного Брониуса Линаса Агрона аи Фавела, и садилась обратно на мягкие подушки.

А потом я впервые стала принцессой… Одно дело — конранские графы, герцоги, бароны — и совсем другое иностранные короли, князья, басилевсы. Ноги подрагивали, но сесть не дозволял протокол. Я старалась, преодолевала робость, призывав на помощь всё своё светское воспитание.