Быть войне! Русы против гуннов

Впереди идущий древлянин вдруг остановился и будто подломился – склонил голову едва не до земли. Йошт расслышал глухой конский цокот. Перед ним вырос огромный всадник. В плечах – косая сажень, на голое тело накинута кожанка с искусно нашитыми серебряными пластинами, кое-где виднеются щербинки и глубокие царапины. Мощные жилистые руки обвивают стальные ожерелья, на голове шлем с задранной личиной. Всадник подал коня чуть вперед, краем глаза Йошт заметил, как все древляне с почтением склонились. Лишь Лютобой остался стоять как стоял. Всадник подъехал вплотную к рыжеволосому карпенцу, грудь лошади едва не упиралась ему в голову. Йошт не шелохнулся, лишь нервно сглотнул, его взгляд упал на притороченный к седлу огромный едва ли не в человеческий рост меч.

Наездник наклонился к Йошту. Перебитый нос и испещренное мелкими шрамами лицо выдало бывалого воина, одного уха не хватало. Глаза хищно пробежали по остолбеневшему венеду, перекинулись на Бора, чуть задержались на широких плечах. Ант равнодушно посмотрел на всадника. Их взгляды встретились.

– Кто такие? – прогрохотал, будто огромные валуны покатились по горам. – Славяне?

– Здрав будь, Буевой, – ответил Лютобой. – Лазутчики степняцкого отродья. Пойманы в лесу. Заплутали. Даром что славяне.

Всадник с шумом втянул в себя воздух, крылья носа раздулись, брови сшиблись на переносице, его взгляд – будто конница прошлась по пленникам. Под взором всадника Йошт невольно поежился. Опустил голову.

– Этого я где-то видел, – пробасил Буевой, палец толщиной в бревно указал на рыжеволосого пленника. – С волхвом Веславом. Давеча в деревне.

Лютобой покосился на Йошта, брови вожака на мгновение подскочили вверх от удивления.

– Может, обознался, тати они такие, всегда себя за других выдают, – произнес Лютобой.

– Я не тать! – воскликнул Йошт и тут же согнулся, лицо сморщилось от боли – кулак воина, что шел сзади венеда, бухнул карпенцу в бок. – Я был в поселении древлян, воину какому-то вашему вместе с Веславом помогали. Знатному.

Йошт умоляюще уставился в древлянского всадника, глаза вопрошали: «Признал я тебя, скажи ему, что видел!»

Вместо ответа Буевой подал могучего коня вперед, скакун с готовностью дернулся с места, цокот копыт гулко отозвался от деревянного настила. Йошт с упавшим сердцем проводил взглядом его могучую фигуру воина. Теперь точно порвут собаками, обреченно пронеслось в голове венеда.

Венед ощутил толчок в спину, ноги невольно понесли его вперед. Он опустил голову, смотреть по сторонам больше не хотелось, перед глазами лишь возникали запыленные носки истоптанных ботинок. Еще чуть – и босым скоро пойду, подумал рыжеволосый карпенец и тут же удивился сам себе – о чем его дурная башка думает в последние минуты жизни? Теперь уж точно попались, наверняка кончат и не поморщатся.

Буевой внезапно дернул коня, тот приподнял передние копыта, от неожиданности легонько заржал.

– Этих собакам не бросать! – бросил через плечо могучий славянин. – Чую, сгодятся.

До уха доносится перестук молотов и топоров, откуда-то рядом слышится скрип кожи, вкусно пахнет углем и свежим хлебом. Йошт жадно затянулся, улыбка скользнула по губам, но тут же сменилась гримасой, будто уксуса глотнул – желудок от голода больно скрутило.

Йошт скользнул взором по двору и как назло глаза напоролись на жарившегося на открытом огне молодого кабанчика, огромные капли жира стекали ручейками, капли срывались в огонь, сердито шипели, одуряющий запах жареного мяса сводил с ума, заставлял голову идти кругом.

– Ммм… лист шалфея бы туда… – пересохшими губами выдавил Йошт, – …еще можно мелко накрошенные мятные листочки…

– Чего? – через плечо недовольно бросил рядом идущий древлянин. – Какая еще мята?

– Мятный лист, накрошенный в ладони. Как добавка. Вкусно.

– Чего ты мелешь, бедолага?

Кончик копья вдруг больно кольнул в спину.

– Слышь, Лютобой? Он бредит – утравить нас никак удумал.

Лютобой бросил взгляд на карпенца, тот облизнул пересохшие губы, все еще борясь с умопомрачительным мясным духом. Знатный древлянин перевел взгляд на жаренную на вертеле свинью. Соплеменники деловито срезали первые готовые куски с туши, жир гроздьями стекает по рукам, срывается с шипением в костер. Лютобой усмехнулся.

– Ты приглядывай за ним получше, а то растянется у тебя под ногами, как собака, от голодной слабости.

– Ничего, я это степняцкое отродье дотащу волоком. Все одно – псам скормим.

– Какие псы? Не слыхал, что Буевой сказал? Никаких собак! – Лютобой бросил суровый взгляд на соплеменника. – А вот в клетку – самое оно.

– Ну, в клетку так в клетку… Все одно – не жильцы они. Пару дней продержат, а потом к собакам кинут. Это как пить дать.

Йошт нервно сглотнул, вновь бросил взгляд на Боряту, тот по-прежнему отрешенно смотрит вперед, руки бережно несут Горяну, лишь видно, как от натуги у анта едва заметно подрагивает щека.