Быть женщиной. Быть с мужчиной

детей, препятствуют общению отца с дочерью. С раннего детства девочка получет антисемейные импринты: что мужчины в семье быть не должно. Семья с мужчиной в дальнейшем воспринимается такими женщинами дискомфортно, они не могут ужиться с мужчиной. Зачастую после развода мать формирует у дочери негативный образ отца и мужчин вообще. Настраивание детей против отцов – разрушительный фактор гигантской силы, действует хуже атомной бомбы. Девочка впитывает антимужские установки, которые потом всю жизнь работают «на автомате». Такая женщина неосознанно сторонится мужчин, боится их, избегает, проявляет агрессию к мужчинам. Либо воспринимает их как людей второго сорта, пригодных только для использования и выбрасывания, как одноразовые батарейки. Надо ли объяснять, что при таких детских импринтах и таком взрослом поведении у женщины нет шансов создать здоровую семью? История (литературная обработка А.Б.): «Личной жизни и тем более семьи у меня нет и никогда не было по большому счёту. Я боюсь мужчин и избегаю их. Когда мне было пять лет, мать развелась с отцом, причину не знаю. Точнее, мать всю жизнь говорила, что он садист, урод и просто зло во плоти. Я ничего такого не помню. По моим достаточно отрывочным воспоминаниям, была обычная семья. После развода мать замкнулась, стала мнительная, постоянно срывалась на мне. Пыталась найти мужа, но не получалось. Я уже заметила закономерность: иногда она приходила домой поздно и тут же начиналась проповедь о том, какие все мужики негодяи. Вначале я не понимала, почему поздние возвраты приводят к таким лекциям. Потом поняла: как только она увидится с каким-нибудь мужчиной, домой приходит злая. Тема «все мужики негодяи» была у мамы любимой. Какой бы разговор ни начался – всё сведётся к ругани на всех мужчин. Мать приписывала самые дурные помыслы даже детям. Мальчик дёрнет за косичку в первом классе — «ты же видишь, они все садисты!». Любые проявления обычного бытового хамства между людьми она списывала на «мужскую звериную сущность». Нахамит ли пьяный на улице, наступит на ногу пассажир в метро - всё это, по её мнению, «доказательство» их «звериной сущности». Можно очень много всего рассказать. Это было почти ежедневно. Я словно бы пропитывалась мужененавистничеством. Уже иначе 262

смотрела на родственников-мужчин, на одноклассников, на учителей, просто на прохожих. Видела их словах и действиях злой умысел. Однажды (мне было девять лет) по пути из школы меня встретил мой двоюродный брат на машине и предложил подвезти до дома. Я убежала и решила, что так он ко мне домогается. В школе я сидела одна на задней парте, старалась ни с кем не общаться. Я намеренно носила уродливую одежду, побрилась налысо, растолстела, чтобы мальчишки и мужчины на улице не «приставали». Одноклассников я реально боялась. Когда я в 18 лет окончила школу, весила больше восьмидесяти килограммов при росте 164 см. Я боялась остаться с кем-то в одном помещении, мне тут же мерещились изнасилования, побои. Когда я ехала в общественном транспорте, я не могла избавиться от навязчивой мысли, что меня лапают. Когда подавала документы в один ВУЗ, оказалось, что намой факультет их принимает мужчина, да ещё и в отдельном закутке. Не стала подавать. Я понимаю, будучи взрослой, что всё это глубоко ненормально, что меня нужно было лечить ещё в школе. Я даже не знаю, может быть, было бы лучше, если бы меня отправили в детский дом. Как только мне исполнилось 18, я тут же набила себе много татух, причём не красивых, как девушки делают, а наоборот, неумелых партаков. Особенно на видных местах: руки, шея. Я хотела выглядеть максимально непривлекательно, отталкивающе в глазах мужчин, дабы меня не «изнасиловали». С девочками я тоже не дружила. В детстве я общалась только с мамой, была очень замкнутой. А в подростковом возрасте меня раздражало в одноклассницах то, что они постоянно думали и разговаривали о парнях и о том, как выглядеть красивее. Я воспринимала их как предательниц. Понятно, что никаких намёков на отношения у меня не было и быть не могло. Я поступила в универ в другом городе и уехала от матери. Мне с ней уже было неприятно общаться: постоянная злоба, осуждение всех подряд. В одиночестве уровень ненависти и страха перед мужчинами немного спал, но всё равно я чувствовала отторжение. В то же время я видела счастливые парочки соседок по общаге. Тоже начало хотеться чего-то подобного. Стала худеть, пробовала носить нормальную одежду, немного отрастила волосы. Но преодолеть отторжение мужчин я не могла. Однажды я решила напиться на какой-нибудь вписке. Думала, что мужчины не смогут не восполь263