Быть женщиной. Быть с мужчиной

Свен выслушал внучку и сказал: — Послушай, Инге, мой рассказ. Когда-то в этих землях не было никого красивее Хильды. Говорили, что она соперничала в красоте даже с солнцем, а каждый весенний день смотрел с завистью на Хильду. Была она твоих лет; и вот однажды к её отцу приехал свататься Тригве, рыбак. Но Хильда лишь посмеялась над ним: «Посмотри на себя, Тригве, ты широк, как наш фьорд, а твоё лицо краснее размятой земляники!» Понурый ушёл Тригве – кому же приятно услышать такое. Прошло немного времени, и в дом, где жила Хильда, снова пожаловали сваты: Сверре, старший сын кузнеца. «Посмотри на свои огромные ручищи и почерневшие пальцы, – рассмеялась Хильда. – тебе ими разве что медведя обнимать, а не меня!» Сверре потупился и от досады только крепко сжал свои пропитавшиеся железом, натруженные пальцы. Через некоторое время на пороге дома, где жила красавица, появился Ове — сын священника. Хильда встретила его хохотом: «Такого барашка, как ты, ещё поискать! От твоего тихого голоса спать хочется, а смелости твоей достанет разве что на поединок с зайцем!» Услышав эти слова, Ове и покраснел, словно спелая брусника. Прошло ещё немного времени... Хильда, в душе посмеиваясь над Тригве, Сверре и Ове, была уверена, что скоро должен появиться тот, кто был бы достоин её – ведь среди девушек не существовало никого прекраснее. Но время шло, шло, а дорога была пуста... Холодный дождь сделал её сырой; ударили морозы и сковали льдом. Хильда ждала весны, ведь с ней приходят новые надежды! И вот однажды, когда уже распустилась молодая листва, Хильда увидела Тригве, который только что вернулся из плавания. Его корабль был полон рыбы, а на причале его встречала Марта. Удивлённая Хильда подошла к Тригве и спросила: — Не врут ли мне мои глаза? Марта встречала тебя на пристани? Это та самая дурнушка Марта, которую на праздниках приглашали танцевать в числе последних? — Ты не ошиблась, — ответил ей Тригве. — То, что ты говоришь, правда, но ведь и я тучен и некрасив лицом. Будь Марта красавицей, она, пожалуй, и не пошла бы за меня! Тригве усмехнулся и пошёл разгружать корабль. Оставив позади причал, Хильда поравнялась с кузницей. Было видно, как старый кузнец Ларс держал клещами кусок железа, а его 466

сын, Сверре, изо всех сил ударял по раскалённому куску огромным молотом. И вдруг из дома, что рядом с кузницей, вышла Бригит с ковшом воды. Она подала его Ларсу, а тот,напившись, передал ковш Сверре. Утолив жажду, Сверре могучей рукой вытер лоб и поцеловал Бригит. Сверре оглянулся и увидел Хильду, вид которой был растерянным. Он положил молот и подошёл к ней. — Здравствуй, Хильда, — сказал Сверре. — Что привело тебя к нам? — Ничего... – ответила Хильда, которая никак не могла позабыть, как Сверре поцеловал Бригит. — Вижу, ты не один теперь? — Я и был не один, — добродушно рассмеялся Сверре. — У меня есть отец и трое младших братьев! А теперь ещё и красавица Бригит! — Красавица? — выдохнула Хильда. — Скорее, она похожа на вашего тяжеловоза! Она даже танцует как медведь! — Как раз по мне – родит мне сильных, крепких сыновей, чтобы могли держать отцовский молот, — улыбнулся Сверре. Хильда сжала губы и пошла прочь от кузницы. Но не успела она пройти и полверсты, как увидела, что ей навстречу идут Ове и - не может быть! —и Астрид! Хильда остановилась, как вкопанная, не способная произнести ни слова от удивления... Нет, не от него. Не удивление, а именно досада, обида и горечь, объединившись, словно ударили её в лицо — больно, без сожаления. Хильда отвернулась, чтобы не видеть их. «Это же Астрид! Та самая Астрид, которая боялась по вечерам одна выходить на улицу! — Изо всех сил сжав кулаки, со злобой подумала Хильда.— Астрид, которая спрашивала разрешения у отца, чтобы пройти по улице с парнем! Краснела, как рак, когда тот касался её руки, а уж если тот как бы случайно немного приобнимал её, бежала со всех ног домой!!!» И вдруг она невольно представила перед собой Ове, который говорил: «Но ведь скромность и смирение — из числа величайших добродетелей!». Она пошла домой, унося с собою бурю переполнявших её чувств. Захлопнув за собой дверь и сев у окна, Хильда принялась всматриваться в даль... Инге, тёмной летней ночью поднимись на холм, что к северу от нашего дома, и посмотри вниз. Там, в темноте, до сих пор светится окно, у которого сидит дряхлая старуха и смотрит на дорогу... Инге, потупив взор, молча сидела у огня и слушала треск поленьев, не решаясь произнести ни слова. 467