Бытие и возраст

А. С: Теме тинейджеров очень подходит заглавие, которое раньше любили авторы научно-популярных книг, – «знакомые незнакомцы». Подростки, которые от нас никуда не удалены (а когда-то мы ими были сами), представляют собой не просто «вещь-в-себе», но (требуется ввести новую категорию) «вещь-вне-себя», что есть некая абсолютная неуспокоенность, несвязанность. Дальше остается лишь цепляться к педагогическим конвенциям (или педагогическим иллюзиям), предполагающим, что подросток – это нечто внешне незаметно проявляющееся, требующее особых усилий при воспитании, но в то же время нечто сохраняющее основополагающую преемственность между предшествующим периодом детства и последующим периодом взрослости. Но если мы придерживаемся идеи экзистенциального конвейера, производящего «сборку» существ, а затем этих существ развоплощающего и дающего импульс развоплощения, импульс смерти для сменяющих друг друга существ с тем же именем, которое одновременно есть наше имя, то в отношении подростков особо ярко виден момент сложного метаболизма, рецепции, самого тинейджера. Эта сложность имеет два аспекта. Первый – иммунологический, его можно сопоставить со знаменитым тезисом 3. Фрейда о том, что размножение «бессмертной протоплазмы» возможно лишь в случае, когда продукты распада, продукты метаболизма, своевременно удаляются из среды, так что не происходит интоксикации продуктами собственной жизнедеятельности⁵⁰. В отношении предшествующих существ, возникающих в этом конвейере (младенца, ребёнка), все обстоит более или менее просто, там психологический и экзистенциональный материал в основном используется для следующих прижизненных аватар, стадий метемпсихоза. Хотя всё равно бывает интоксикация недоигранным детством – те самые моменты, иногда прекраснейшие, но чаще всего печальные, свидетельствующие о том, что не все продукты метаболизма удалены из экзистенциальной рецепции, из дальнейшей прерывистой сборки субъекта. Но в отношении подростков этот вопрос стоит наиболее радикально. Мы видим, что его так или иначе решают все культуры. Если же не решают, то жесточайшим образом за это расплачиваются.

Что предшествовало инициации в традиционных обществах? Готовность к посвящению всегда предполагала короткий период изоляции. Подростки иногда на полгода (но, как правило, на более короткий период) выводились из социума в лес, иногда на остров (это практиковалось, например, у меланезийцев). В удалении от общества все процессы брожения, внутренней враждебности (античеловечности) предоставляются самим себе, для того чтобы они «перегрелись», отбушевали, причем желательно, чтобы это происходило в ускоренном режиме в безопасном месте. По сути уединённые отстойники инициации – это полигоны. Как саперы увозят мины, чтобы их взрывать в специальном месте, так же увозят и подростков, чтобы их обезвредить. И это приносит социуму минимальный вред именно потому, что их чужеродность, инопланетность там не бросается в глаза.

Но когда такие практики отсутствуют – как в сегодняшнем мире – мы нередко видим такую картину. Где-нибудь у метро или у клуба стоят симпатичные картинные панки. Мимо проходит бабушка или мать (отец) семейства. Интересен их взгляд: они смотрят на подростков не просто как на инопланетян, но как на существа, обладающие чужой сущностью. Когда та же бабушка прогуливается по зоопарку, она видит: вот олень, вот лев – замечательный лев, почти такой же человек, как и я. Тем более это относится к оленю и обезьянкам.

Но подростки не таковы, их сущность куда более чужеродна. И здесь дело не во внешности, а как раз в самой сути. Толпа подростков (именно толпа, тусовка) ощущается как особое отдельное существо, несущее в себе немотивированную агрессию, причём агрессию неканализованную. Её чувствует любой человек на уровне интуиции. Это злобное существо, особенно в случае многолюдности.

Есть люди, способные быть укротителями этого злобного существа, условно говоря, педагоги Макаренки. Но до конца, как правило, это существо не поддается укрощению, поэтому их и вывозят в специальные полигоны, отстойники для инициации, где путём жесточайших физических травм преобразуют этот материал в более пригодный для цивилизации вариант. Если этого не делать, то эти существа, предоставленные самим себе, ведут свой инопланетный образ жизни, безусловно, поддающийся изучению, наблюдению, но остающийся крайне загадочным.