Бытие и возраст

Обратимся к кино, прежде всего, к голливудским фильмам, в которых нередко встречается идея прорастания «чужого». Что такое «чужое»? Это просто некое иное начало, которое скрывается во мне, оно тоже присутствует в этом теле, но с точки зрения проживания оно репрессировано. Его присутствие есть некое бытие-в-себе, которое тем не менее скрыто направляет своего обладателя. Такое присутствие можно определять в качестве бессознательного, как некую идею фикс, наконец, как злобного чертёнка внутри человека. В одном из фильмов прекрасная женщина ищет мужское тело, потому что сидящий в ней «чужой» требует завершения цикла метаморфоз. Первый вариант отвергается, так как имеет место некоторая генетическая неправильность (человек болен диабетом). И вот находится прекрасный вариант, где видна уже последующая судьба метаморфозы, а именно: чудовищный гнусный червь прорастет из этих сплетающихся тел, разорвав их. От прекрасного женского тела этого невозможно хотеть, но опережающее страшное желание приходит из будущего – так устроен экзистенциальный конвейер.

Бытие тинейджера имеет аналогичную природу. Когда домашняя девочка или маменькин сынок оказываются в такой компании, они подчиняются воле существа, которому должен быть дан некий цикл развития. В конце концов «чужой» должен быть уничтожен. Но совсем не дать ему права предъявить себя к проживанию невозможно, вот почему ситуация маменькиных дочек и сынков близка к психиатрической ситуации депривации, психоза, ну или напоминает пожизненно герметичное социальное хранение, которое тоже далеко не всегда «сработает».

И обычно речь идёт именно о шпионологии, причём в действительности проблема лидера наиболее сложна и парадоксальна. Ведь все лидеры мужских подростковых компаний (так называемые заводилы), если угодно – экзаменаторы, которые оказываются самыми циничными и безжалостными. Действительно они вожаки в этой среде прижизненной инопланетности. Они учат неким мужским качествам, в том числе, твердости и дерзости, учат справляться с провокациями. Но при этом в них нет «двойного дна», они плохие шпионы (хотя, может быть, хорошие контрразведчики). Когда этот цикл пройден, когда «чужой» или то существо, которое в этот момент проживает фрагмент жизни, избыто, то следующие стадии метемпсихоза (скажем, благополучно социализированный, настроенный на карьеру мужчина), как правило, безжалостно мстят предыдущим вожакам, подвергавшим их инициации, лишь потому что они осуществляли бытие для иного. Как правило, эти «ранние» лидеры не добиваются в жизни никакого успеха. Они нередко оказываются в тюрьмах, в зоне, то есть в тех местах лишения свободы, где в архаике оказывались все подростки вообще, дабы иным путем избыть временный социальный радикализм. Таким образом, лидеры подростковых компаний ничего не получают, и их золотое время сравнительно невелико, именно потому что они плохие шпионы и слишком большие циники. А их последующая асоциальность и отсутствие карьерного продвижения показывают нам, что, после того как они были использованы как некие интоксикаторы, их бытие по большому счету никому не нужно.

То же (хотя с некоторыми вариациями) происходит и в девичьих дворовых компаниях: те, кто обучает первому опыту кокетства, специфическим формам сексуальности, и получает фимиам как самые крутые девочки, конечно, способствуют трансляции некого вековечного опыта обольщения и способов добиться своего, но в последующей социализации также, как правило, успеха не имеют и так и остаются на низком социальном уровне. Путь их печален, тогда как путь тех, кто смог это поведение инсталлировать во внешнее и соединить, скажем, с духовностью, не утратив полезных навыков, – это обычный путь более зрелого субъекта. Его (её) зрелость как раз и объясняется тем, что он способен быть несколькими существами сразу. Но какая-то часть опыта всё же должна быть избыта после проживания.

Идея постоянно сбрасываемой кожи (как у змеи) проходит красной нитью через наши рассуждения о возрасте. Выход из тинейджерского состояния представляет собой самое болезненное обдирание кожи. Нередко эта рана остаётся пожизненно кровоточащей. И здесь как раз заключается основной просчёт психоанализа, ибо 3. Фрейд и большинство его сподвижников и последователей полагали, что максимальный психический травматизм сопряжён с более ранним возрастом – возрастом первичной сексуальной активности, где, по их мнению, берут начало последующие фрустрации. Но, например, Эрик Эриксон и ряд других исследователей показывают, что максимальный участок травматизма встречается чуть позднее, в том периоде, когда из кокона выходят первые подростки и их различные траектории инициации.