Бытие

Патрис Чомбе, специалист по изучению поведения животных, прокомментировал то, что они все сейчас видели. Публичное заявление Брукмана.

– Впечатляет.

Эмили повернулась к нему.

– Впечатляет? Ах он… ах он лжец! Мы всесторонне проанализировали гипотезу «розыгрыш». Некоторые аспекты инопланетных технологий опережают наши на десятилетия, но ведь полно других! Лучшие лаборатории проведут годы, разбираясь в них. Маленькая группа заговорщиков, поощряемая Голливудом, просто не может…

– И еще орбита перехвата, – добавил Геннадий. – Он летел из глубокого космоса по траектории, которая невозможна для запуска с Земли…

Но его, в свою очередь, перебил Хайхон Мин:

– Опровержение еще проще, друзья мои. Камни, которые взрываются под землей, привлекая к себе внимание. Вспышки в поясе астероидов. Они делают его концепцию такой нелепой, что диву даешься, как это кто-то принимает Брукмана всерьез.

О да. Джеральд моргнул и сухо улыбнулся агенту китайского правительства. Иногда самое очевидное не сразу приходит в голову. И все же…

– Эти разбитые камни и далекие вспышки практически неощутимы, – сказал Джеральд. – А все мы знаем, что большая часть населения просто не способна к логическим абстракциям. Все обернулось бы иначе, будь у нас второй работающий камень. Он был бы осязаем, и никто не стал бы слушать этого типа.

Конечно, иметь второй артефакт хочется и по другой причине. У этого второго история может быть иной.

– И тем не менее, – продолжал Хайхон Мин, – я не пойму: что заставило мистера Брукмана сделать это?

Акана пожала плечами:

– Его цель не в том, чтобы убедить всех. Определенно не ученых и не интеллигенцию. Вероятно, даже не большинство. Просто (как мы узнали здесь, в Америке, в начале двадцать первого века) легче увлечь существенное меньшинство населения алогичными теориями заговора. Брукман дока в манипулировании тем, что движет большинством людей, – желанием, из которого проистекает вера.

– Но… – Эмили осеклась. – Но признаться в преступлении…

– Как уже сказал Бен, это повысило доверие к нему. Кто признается в преступлении, грозящем тюрьмой, если им не движет искреннее сознание вины? Но подумайте! Если все ученые и юристы говорят, что это не розыгрыш, за что сажать Брукмана? За то, что он – не под присягой – публично солгал? Ежегодно мы сталкиваемся с аналогичными безумными и ложными публичными заявлениями, безвкусной ложью, и никто никого не обвиняет в клевете.

– Нет, – покачала головой Акана. – В этой истории на меня наибольшее впечатление произвел встроенный в нее защитный механизм. Подумайте, что будет, если его подвергнут проверке на детекторе лжи и спросят: «Вы устроили розыгрыш?» Он может вполне правдиво ответить: «Да, я!»

– Подождите, – сказала Эмили, ущипнув себя за переносицу. – Имеется в виду розыгрыш, связанный с изготовлением поддельного артефакта, или утверждение, что кто-то подделал артефакт?

– Вот именно, – сказала Акана, видя, что Эмили с трудом удается логически развить мысль. – Если он помогал – пусть даже совсем немного – представить всю историю как розыгрыш, тогда в его личном представлении это заговор. Правда и ложь здесь так близки, что умный человек всегда может заставить гореть на полиграфе зеленые или янтарные огоньки!

Невольное восхищение в ее голосе заставило остальных членов комиссии призадуматься. Наконец Джеральд спросил:

– Но что ему нужно?

Акана на мгновение закрыла глаза.

– Этого я не знаю. Конечно, дополнительная известность – всегда лакомый кусок для таких людей. И что бы он ни сказал завтра, к этому прислушается треть населения планеты. К тому же он, несомненно, отвлек планету от страха, порожденного рассказом артиленов[27] о том, что все разумные расы ждет неизбежная гибель. И какое бы «решение» на будущие десятилетия ни предложил Брукман, можно не сомневаться, что у него найдутся слушатели и последователи.

Конечно, Джеральд сердился: ведь известный автор романов и киносценариев публично обвинил его во лжи, – но в то же время чувствовал отчужденность от этой истории и даже слегка забавлялся.

Если Хэмиш Брукман хочет стать известней меня, пусть его.

Но вот насчет «перегоревшего» и «легко одураченного»… это мы еще посмотрим.

Вслух он просто сказал:

– В таком случае нам лучше вернуться к работе. И будем надеяться, что произойдет что-нибудь способное изменить ход этой игры.

А когда через час действительно произошло событие, изменившее ход игры, Джеральд напомнил себе: «Осторожнее с желаниями».