Бытие

Хайрам замычал и забился. Айка в ответ ввела поправки, работая пальцами ног.

– Ладно, ладно! Вношу поправки в вектор атаки носителя номер четыре. Все будет в порядке. Мы отправляем первый пакет через две… сейчас!

Тонкие, размером с человека ракеты уже исчезли из виду, только время от времени какая-нибудь из них, корректируя курс, выплевывала сверкание, означавшее двигательный импульс. По этим кратким вспышкам – и потоку данных, поступающих в его поле зрения, – Джеральд понял, что первая ракета направляется в зону «выше» телескопа Дональдсон-Чена. Другая – под углом, «ниже» и мимо гигантского зеркала из множества лепестков. Номер три и четыре поворачивают налево и направо, производя короткие вспышки всякий раз, когда выпускают грузовую капсулу.

Имплантат в глазу Джеральда показал четыре потока, каждый из которых состоял из шестнадцати лучей, разлетающихся, как семена одуванчика; все шестьдесят четыре крошечных пакета направлялись «вперед» от огромного телескопа, нацеливаясь от солнца и вдоль его орбиты одновременно. Именно таким маршрутом нужно было двигаться, чтобы оставить внутреннюю Солнечную систему позади.

Настала пора спросить: «Заряжены ли мы?»

У Дженни Пен экзотическая ханьская красота матери и добродушная сычуаньская улыбка отца. Джеральд добром поминал Пэнь Сянбина – у того бывало такое же лицо, когда он спокойно и хладнокровно воспринимал все происходившее в течение трех первых недель Великого Спора; тогда судьба человечества зависела от сопоставления показаний «мирового камня» и Гаванского артефакта. Тяжелое было время: и Посланец Осторожности, и моделированные существа из другого кристалла упорствовали, предпочитая взаимные обвинения сотрудничеству; исправно отвечая на вопросы людей, ни один камень не хотел уступить другому.

И при каждой заминке Бин пожимал плечами и кивал, словно был абсолютно уверен – все образуется. Будто известнейшие исследователи, специалисты и брамины-ученые, с которыми он теперь работает («Что?» – словно говорила его улыбка, особенно после того как привезли его семью), излишне волновались. «И это вы считаете опасным и трудным?»

Почти всегда Бин оказывался прав. Особенно когда Джеральд, Эмили и Акана вернулись из первой экспедиции с новыми, нетронутыми, капсулами. Вынужденные оспаривать друг у друга внимание человечества, кристаллы перешли к взаимным поправкам и к правде. По крайней мере частичной.

Дженни сейчас излучала такую же уверенность. Подвижный рисованный пингвин – давний семейный мотив – словно прыгал от возбуждения среди двухмерных складок ее свитера.

– Заряжены и готовы, сэр. Первая цель должна войти в зону через… девяносто секунд.

Так скоро?

Джеральд старел, и время начало двигаться рывками. Или оно всегда так двигалось. Просто сейчас он это замечал. Джеральд понял, что минул почти час с тех пор, как «Ибн Баттута» раскрылся и явил свой тайный груз. Джеральд приказал себе расслабиться. Вдохнуть. Выдохнуть.

Мы собираемся сделать первый шаг. Сами ли мы выбрали эту дорогу? Уникальное ли это решение, как говорит Бен Фланнери? Или глубокая иллюзия, такая же, как решение, которое нам навязывали Посланец Осторожности и его народ? Дорога, которая в конечном счете приведет нас к тому же, к чему пришли все иные Зараженные Расы?

Хайрам застонал, но не горестно.

– Первые паруса раскрываются точно по расписанию, – перевела Айка, подергиваясь, чтобы внести поправки. – Дженни, можешь начинать выпускать зонды по заранее намеченному плану. Я предупрежу, если какому-нибудь зонду понадобится больше времени.

– Спасибо, Айка. Готовим первый толчок через… пять, четыре, три, две…

Когда это произошло, в реальном мире как будто бы ничего не изменилось, только слабый блеск сопровождал первое развертывание фотонного паруса, принявшего добычу. Парус толщиной в один атом и площадью десять тысяч квадратных метров принял от Большого Глаза несколько гигаватт световой энергии – менее концентрированной, чем режущий луч несколько дней назад, но вполне достаточной для того, чтобы парус в течение пяти минут разгонял крошечный груз, отправляя его в далекое путешествие.

Мы будем делать это по ночам во время возвращения «Ибн Баттуты» домой – слегка подталкивать все шестьдесят четыре зонда – десять минут здесь, полчаса там, сколько сможем, чтобы не вызывать подозрений у ученых. Чтобы ни одно слово не дошло до Земли. Чтобы космические вирусы не знали, что мы делаем. Пока не знали.