Бывшая для мажора. Она не уйдет (СИ)

- Объясни! Что мне сделать… как… Почему такая сильная девушка как ты, молча отказывается от жизни?

- Все прямо как ты сказал в тот день… «…у тебя ничего не останется. И тогда ты пожалеешь обо всем». Так и вышло. И теперь… у меня не осталось, ничего, кроме… сожалений, - прерывисто выдохнула, отвернувшись к стене.

Давид снова подошел ближе ко мне.

- Ника, почему ты вообще вспомнила о тех словах? Это же… Да я же просто впустую сотрясал воздух. Ты же знаешь, я все время говорю что-то не то. И почему ты говоришь, что у тебя ничего не осталось? - казалось, он искренне этого не понимал. - У тебя есть Паша, у тебя есть Альдо.  :К:н:и:г:о:е:д:.:н:е:т:

- Паше теперь даже лучше без меня. А Альдо… Я не могу с ним говорить. Он так заботится обо мне, и я должна быть ему благодарна… но он последний человек, с которым… Я не могу находиться рядом с ним. Между нами все кончилось еще до аварии.

Наконец, я призналась кому-то в том, о чем никому не говорила. Ни маме, ни подругам, ни Игорю. Потому что та авария изменила все… и при этом не изменила ничего между нами с Альдо. Великосветские друзья сочувствовали ему - его жена попала в аварию, впала в глубокую депрессию, исчезла из мира. И только мы с ним знали, что произошло в тот день.

Может быть, он был не виноват в самом несчастном случае, но моих чувств это не меняло. Он больше не был моим мужем. Не по-настоящему.

- Вы с ним больше не вместе?

В голосе Давида прозвучала какая-то новая интонация - словно напряжение или пораженное удивление. Я снова посмотрела в его знакомые серо-зеленые глаза, хоть знала, что не смогу выдержать его взгляд.

- Нет, не вместе…

Какое-то время он молчал, и на его лице была внутренняя борьба.

- Я знаю, что не могу… я не должен спрашивать тебя…

Но тут он снова сжал мою руку в горячей ладони.

- Ника, если ты скажешь мне, что хочешь быть со мной… - проговорил он, - что сможешь быть со мной, после всего, что я сделал… Ника, я пойду на что угодно, чтобы мы были вместе!

В его голосе было столько убежденности, силы, страсти и нежности… Я вгляделась в знакомое лицо, пытаясь понять, искренен ли он. Ведь мы так долго ненавидели друг друга, столько сделали. Ведь для нашего разрыва были причины… Неужели он имеет в виду то, что говорит?

- Но как… а как же Паша? Неужели ты… сможешь принять его? Он ведь не твой сын, - пробормотала я.

- Ника, Боже мой, конечно, смогу. Он же твой сын, твой ребенок. Мой младший брат. Братишка… - улыбнулся Давид. - Такой славный мальчуган. Тебе и спрашивать об этом было не нужно. Он мне уже родной.

В этот момент в моей груди что-то перевернулось… и по моим щекам полились слезы. Неужели это правда?.. Я почувствовала, что вот-вот поверю ему… поверю в то, что я значу для него столько же, сколько и он для меня.

Наклонившись к моей руке, он прижал ее к губам.

- Моя непослушная девочка… - прошептал с нежностью. - Именно этого я всегда хотел больше всего на свете. Быть с тобой. Для меня всегда существовала только ты.

Давид так свободно говорит о своих чувствах - а ведь недавно мы молчали, боясь открыться друг другу, даже чуть-чуть. Неужели он так сильно изменился?

Но почему я продолжаю искать подвох в его словах? Неужели я все еще боюсь ему открыться?..

«Конечно, боюсь», пронеслось в моей голове.

Боюсь… Ведь на моем сердце и на теле было столько чудовищных ран.

- Но я видела тебя с другой девушкой.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

- Мы с ней уже расстались. Сразу, как я снова увидел тебя. Да у нас с ней и не было ничего серьезного.

- Значит… ты тогда увидел меня?

Тут мое сердце снова на мгновение покрылось льдом.

Возможно, меня это беспокоило? То, какой я теперь буду в его глазах? Будет в них прежняя страсть… или одна жалость? Кого он увидел в тот день перед собой? «Увидел женщину в инвалидном кресле. И едва узнал ее», подсказал внутренний голос.

- Но ведь я… очень изменилась, - опустила голову. - Мое лицо…

- Что я слышу? - чуть усмехнулся Давид краешком губ. - Неужели это говорит Ларина, эта самоуверенная девчонка? Ника… - продолжил уже тише. - Ты всегда будешь для меня самой красивой. Самой лучшей.

Он ласково провел рукой по моей щеке. По этим шрамам. По чертам, утратившим свой вид. И в его глазах было столько нежности…

Неужели он действительно так сильно любит меня?.. Неужели больше не будет этого скрывать?

- И я полюбил тебя, даже раньше, чем ты думаешь, - признался Давид. - Если совсем честно, я влюбился не только в Нику Ларину, королеву красоты. Ты не поверишь… но глаза Веры Тучиной с самого детства преследовали меня во сне. Вот эти глаза цвета молочного шоколада. Вот они, передо мной. И ничуть не изменились. Я люблю тебя любой,-прижался щекой к коже моей руки. - Люблю такой, какая ты есть. Со всем хорошим и плохим. Люблю тебя… - шепнул еще раз. - Люблю…

Его тепло волной разошлось по моему телу, придавая мне сил. Вливая в меня желание жить.

- Я тоже люблю тебя, Давид, - наконец, открыла ему свое сердце. - Таким, какой ты есть. И я тоже… больше всего на свете хочу быть с тобой!..