Бывшая любовница герцога

Мужчины обменялись короткими поклонами, при этом сверля друг друга такими взглядами, что Зина едва смогла побороть в себе желание встать между ними. Однако внешне всё было в рамках приличий: герцог Ланттарский поздравил жениха с прекрасным выбором («Словно о покупке лошади говорит!» — возмутилась мысленно Зина), герцог Монтеберский поблагодарил в ответ, и заявил, что его выбор тоже прекрасен. При этих словах Милена смутилась и заалела, а Зина возмущенно фыркнула. «Тоже мне, коневоды!» — тряхнула она распущенными белокурыми волосами. Взгляды мужчин сразу переместились на Зину, и, если Жак смотрел с теплотой и восхищением, то во взгляде Кастлера читался вопрос.

«И что это должно означать? — нахмурилась Зина. — Чего он так на меня смотрит?»

Милена тоже подошла поздравить обручившихся, и, если перед герцогом Монтеберским она просто присела в реверансе, то Эжению ни с того, ни с сего бросилась обнимать, словно они закадычные подружки. Зина же так удивилась этому жесту, что даже не воспротивилась. Да и как воспротивиться-то, на глазах у толпы?

Милена же, обняв её, вдруг зашептала на ухо:

— Простите меня! Я не поверила вам по поводу помолвки. Потому и отдала кольцо. Спасибо, что вернули его Касу. И ещё раз простите моё недоверие. Надеюсь, мы подружимся.

Отстранившись, Милена вслух общими словами высказала поздравления — и на этом они с герцогом Ланттарским откланялись. Едва они отошли, Зина наконец-то смогла выдохнуть свободно, а то до этого её сковывало огромное напряжение. Жак, может быть, и почувствовал бы его, если бы сам не был так же напряжен. Только он-то с чего? Ладно, Зина: перед ней были главные герои, от которых во многом зависит её дальнейшая судьба, но Жак? Ему-то чего напрягаться?

Словом, вопросов у Зины было больше, чем ответов. Странное поведение обоих герцогов, странный вопросительный взгляд Ланттарского, странный напряг со стороны жениха, да еще и Милена со своей дружбой. Если извинения Зина еще могла принять за чистую монету, то к надежде будущей жены подружиться с бывшей любовницей отнеслась скептически. Или Милена, узнав о помолвке Эжении, перестала видеть в той соперницу? Да и они обе — будущие герцогини, им лучше не ссориться. Возможно, именно такими соображениями главная героиня и руководствовалась. Или принципом «держи друзей близко, а врагов — еще ближе»? Непонятно.

Но долго раздумывать над этим Зине не пришлось, ведь вечер встреч еще не окончился. Через весь зал прямиком к ней шла весьма колоритная пара: высокая красивая женщина, чем-то напоминающая саму Эжению, и невысокий округлый человечек с красным лицом, в котором Зина безошибочно опознала отца Эжении.

— Ваша Светлость! Доченька! — Широко улыбаясь, произнёс барон. Он так светился от радости и довольства, что у Зины мелькнула мысль, что папаша перед приёмом хорошенько приложился к бутылке. — Таким приятный сюрпризом было получить приглашение на вашу помолвку! И ведь молчали же до последнего, не сообщали родителям!

Тут барон шутливо погрозил пухлым пальцем, и Зина ощутила острое желание сделать фэйспалм — очень уж тот переигрывал. Но приходилось терпеть и это, еще и изображать радость от встречи. Впрочем, на мать Зина смотрела с интересом — а та в ответ разглядывала её с какой-то болезненной нежностью во взгляде. Женщина, несмотря на возраст, была довольно красива. Впрочем, какой там возраст — ей вряд ли больше пятидесяти: женщины тут выходили замуж и рожали довольно рано. Если бы не усталость во взгляде, её можно было бы принять за старшую сестру Эжении.

— Адам, Софи, — кивнул подошедшей парочке Жак, явно знакомый с семейкой Эжении.

«Значит, Софи?» — мелькнула мысль у Зины, пока она с любопытством разглядывала женщину.

— Доченька, — прошептала бледными губами Софи и протянула к ней руки. И Зина не смогла противиться этому материнскому призыву, обняв по сути незнакомую, но какую-то близкую и родную, женщину.

— Мама, — сипло выдохнула Зина, подавив всхлип. Как давно она не ощущала материнских объятий!

— Надеюсь, в этот раз ты будешь счастлива, — успела шепнуть ей Софи прежде, чем ту увёл барон, сославшись на то, что не выносит женских слёз и объятий. Жена покорно позволила увести себя от дочери, хотя и оборачивалась время от времени.

Зина смотрела им вслед с двойственным ощущением. С одной стороны, она — не Эжения, и это не её родители. С другой… Софи она не оставит. Это Зина поняла твёрдо. Барон, кажется, совсем затиранил жену. Но при этом баронесса не выглядела недовольной или забитой. Она не вздрагивала от резких движений мужа, не боялась его. Просто не перечила. Кажется, это её собственный выбор — роль послушной жены.

Пока Зина, чуть нахмурившись, размышляла о взаимоотношениях родителей Эжении, герцог наблюдал за ней.

— Вы не ладите? — Спросил он наконец. — Прости, я не знал, иначе не позвал бы их на нашу помолвку.

— Нет, что ты, — ответила Зина, отметив, что перейти на «ты» с Жаком оказалось на удивление легко, — ты всё правильно сделал. Просто у нас сложные отношения.