Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ)

Алевтина лежит на животе, больше не предпринимает попыток проявить инициативу, в полумраке вижу, как вздымаются ее плечи, а пальцы взволновано сжимают простыню. А потом я приподнимаюсь и, нависнув над ней, скольжу головкой вдоль мокрых складок... Бля-я-ядь…

— Х-хаким… — писк, который она глушит, уткнувшись в подушку.

Под кожей все гудит от желания, и я распаляю себя еще больше, проникая головкой в жар гладких складок, но вовремя останавливаюсь и вынимаю член, размазывая влагу вокруг клитора. Алевтина раскачивает бедрами взад-вперед, нуждаясь в большем трении, но я лишаю ее всего и прижимаюсь губами к уху, произнося тихим хриплым голосом:

— Тебе нужно только попросить, Алевтина.

Я не вижу ее лица, однако уверен, что прямо сейчас оно раскрасневшееся, а упрямые губы сжаты, строптиво отказываясь произносить очевидные нам обоим вещи.

В дразнящей манере я скольжу членом между ее бедер, вот только черт знает, кого сильнее я распаляю этим.

— Алевтина… — предупреждающе говорю я. — Ответь мне.

В этот момент я надавливаю головкой члена на ее набухший клитор, и Алевтина всхлипывает, цепляясь пальцами за простыню, словно это облегчит ее жажду. Жажду, которая у нас одна на двоих.

Еще несколько секунд она борется сама с собой, но после я слышу ее надломленный голос:

— Я хочу…

Она снова замолкает, на что я сильнее прижимаю головку члена к клитору, провоцируя восхитительный стон сорваться с ее губ.

— Скажи, чего ты хочешь. Точнее, — едва ли не рычу я.

Прерывистый вздох.

— Тебя… Я хочу тебя.

— Хорошо, — хриплю и вновь проникаю головкой в тесность ее стенок, вознаграждая нас обоих. — Это все?

Алевтина хлопает ладонью по матрасу и поворачивает голову в мою сторону, шипя сквозь зубы:

— Ты такой гад, Айдаров!

— Знаю, таков я, — мурлычу ей на ухо, снова кружа головкой члена по клитору.

— Хаким… — едва ли не хнычет, подаваясь бедрами назад и приветствуя мой член. — Прекрати мучить меня…

Но я не позволяю ей договорить, надавливая на вход головкой, а в следующее мгновение наполняя ее одним резким толчком. Это не нежное проникновение. Это грубая потребность оказаться внутри ее влажности. И Алевтина нуждается в этом точно так же, как и я сам. Она задыхается предвкушением, которое я дарю ей в полной мере, выйдя и снова подавшись бедрами вперед — резкий толчок и ее удушливый стон, которого мне, черт возьми, мало. Я хочу коллекцию ее эротических звуков.

Схватив Алевтину за бедро, я врезаюсь в нее снова и снова. Сжимаю за волосы и тяну назад, выбивая из нее фейерверк бессвязных стонов. Я не останавливаюсь, даже когда она кончает. Я, блядь, чувствую, как ее лоно душит, сжимается вокруг моего члена, буквально затягивая его в самый эпицентр жара. Я не прекращаю вбиваться в нее, превращаясь в какого-то сумасшедшего, когда Алевтина кричит, судорожно сокращаясь в волнах оргазма. Она мокрая. Настолько, что пространство вокруг нас заполняется хлюпающими звуками шлепков наших тел. Ее кончающая киска чувствуется чертовски идеально. У меня складывается ощущение, что после одного оргазма ее тут же накрывает вторым. Волна за волной. Я настолько увлечен ее пульсирующим удовольствием, что даже не замечаю, как это подталкивает меня самого к краю. А в следующее мгновение горячая вспышка пронзает так сильно, что перед глазами рябит, а собственный рычащий стон заглушает бурлящую в ушах кровь.

Дрожь охватывает мое тело, и я наконец замедляю толчки, обессиленно утыкаясь в ее затылок своим лбом, пытаясь выровнять шумное неровное дыхание. Алевтина тоже борется за возможность дышать, отчасти оттого, что я придавливаю ее своим телом.

С гортанным рычанием выхожу из нее и заваливаюсь на спину, выдыхая свое облегчение слишком громко. С минуту мы лежим неподвижно, а я с запозданием думаю, не был ли я слишком груб с ней. Чертов идиот. Алевтина собирается подняться, но я порываюсь в ее сторону и притягиваю обмякшее тело в объятия.

— Я сделал тебе больно? — хриплый голос путается в ее волосах.

Но Алевтина лишь качает головой, сильнее прижимаясь к моей груди. Или позволяет мне делать это.

Сейчас я чувствую необходимость держать эту девушку в своих руках, впитывать ее тепло и порывистое дыхание кожей.

— Тогда почему ты собиралась уйти? — мой тон смягчается.

Некоторое время она молчит, едва уловимо касаясь кончиками пальцев моих грудных мышц, а потом я слышу тихий шелест ее голоса:

— Мне просто стало стыдно… за свое поведение…

Тяжело вздохнув, я зарываюсь носом в ее мягкие волосы и сильнее стискиваю в своих объятиях.

К черту все ее заморочки. Мы созданы друг для друга, и я больше не собираюсь ждать, чтобы обнять свою женщину, поцеловать или трахнуть ее.

Не знаю, что между нами. Пока у меня нет точного определния.

Но определенно что-то важное.

***

Я просыпаюсь до трели будильника, и мне требуется пара минут, чтобы проморгаться и понять причину своего пробуждения. Но я авансом получаю тянущую тяжесть в груди. Электронные часы на стене показывают без пятнадцати пять, и, только рассмотрев цифры, я обращаю внимание на расслабленное тело Алевтины, накрывающее меня сверху и дарящее мне непривычное тепло.