Бывшая в употреблении

Я ведь все в своей жизни делал целенаправленно: продавал квартиры, чтобы по дешевке и блату купить пару других в долевое, потом их продать и вложить в четыре. Я уже мог бы владеть почти целой пятиэтажкой. Или яхтой. Или островком в тихом океане, они не так и дорого стоят — я узнавал, некоторые можно купить за пару средних зарплат. Я целенаправленно учился на архитектора, желая превратить хобби в работу и получать удовольствие от жизни. Потом. Когда-нибудь.

Катя не права. Она всегда была в моих планах. Только я все время думал, что их время еще не пришло. Но теперь опоздал. Потому что запланировал ребенка не от той женщины. Что ж. Это моя ошибка. И мне с этим жить. Ведь я — идеальный.

И жену себе выбрал идеальную: красивую до помрачения рассудка, молодую, как свежая травка весной, здоровую, чтобы не было проблем со здоровьем у моего ребенка, которого она теперь носит. Я идеально начинал день — с завтрака в постель для жены. Я идеально его заканчивал — вдвоем с ней в джакузи, натирая ее идеальную кожу мягкой губкой, и трахая пару-тройку раз, чтобы ходила сытая, чтобы ее молодое тело в самый пик своей гормональной активности не реагировало на других мужчин, в достатке окружавших ее. Я идеально готовил для нее еду, изучая ее диеты, и поддерживал жену в них, как положено идеальному мужу. Я не пил и не курил, потому что идеальный мужчина не может вонять застоялой пепельницей и перегаром…

А сейчас я хотел трахнуть жену, потому что к черту полетела вся моя идеальность. Я накурился и выпил, я не был в душе два дня, я не собирался спрашивать ее желание. Я просто хотел ее трахнуть и понять, что все еще хочу ее — идеально мне подходящую еще месяц назад.

Я трахну ее идеально.

Она затихла, глядя мне в лицо широко распахнутыми глазами, не моргая, будто не верила в то, что происходит.

— Ты же любишь немного больно, милая? Я сделаю тебя довольной, моя дорогая, сегодня наша ночь, помнишь, как мы не вылезали из постели, когда познакомились? Все было идеально! И все будет идеально сейчас…

— Ты сошел с ума… — замотала она головой, отворачиваясь от меня — я склонился ее поцеловать.

Бесило, что она не давалась. Она — жена мне! Что, черт возьми, она творит?!

Отпустил одну ее руку и сжал подбородок и щеки, заставляя открыть рот и впустить мой язык. Сабина лупила меня по спине, но боль не ощущалась — тело будто онемело в готовности овладеть своим вторым телом, на котором я женился. Я ворвался в ее рот, жестко сминая губы и всасывая язык. Она мычала протестующе, вцепилась в мое плечо ногтями, отталкивая, а я приподнял бедра, давая свободу ее ногам.

Она обманулась. И раскрылась. Я воспользовался этим, чтобы не дать свести ей ноги вместе, и вошел в сухое лоно резко, вскрикнув вместе с ней — член обожгло, будто я порвал уздечку. Но я не остановился, сцепив зубы, снова прижал ее руку и навис над ней, снова резко влупив по самые яйца. И снова вскрикнул от боли, как и она.

Но через пару движений уже стало влажно. Не так, как было всегда, не идеально, но эта влага притупила боль и облегчила ритм — быстрый, резкий, остервенелый, требовательный и жесткий. Такой, каким я себя вдруг ощутил — злым и несдержанным, не получавшим все время то, что мне необходимо, как воздух, то, что мне нужно сейчас — снова почувствовать себя идеальным.

Я трахал жену, мать своего ребенка, женщину, на которой женился. Зачем? Не знал. Просто пришло время. У идеальных все по плану. И мне нужна была идеальная галочка напротив пунктика — «жена».

Трахал и не чувствовал ее, словно макал член в гладкую трубку, никак не реагирующую на его движения. Это не добавляло желания, не приближало к цели, не обещало идеальный оргазм.

Сабина плакала. Идеально крупные, похожие на бриллианты слезы красиво катились по ее идеальной коже на идеальную шею, ее грудь с идеальными розовыми сосками идеально подпрыгивала в такт моих движений, и это всегда меня идеально заводило. Идеальный живот, еще плоский, идеально прижимался к моему, идеально гладкое влагалище идеально подходило под мой размер — разумеется, идеальный для этой женщины.

Все было идеально, кроме одного — это не доставляло удовольствие. Я задолбал ее и задолбался сам, но оргазма не было. Я даже на миг к нему не приближался. Возился в гладкой мокрой трубе и не испытывал ни-че-го.

Я резко встал, оставив жену лежать с раздвинутыми ногами, посмотрел на идеально розовые складочки, блестевшие от влаги, ровненькие, красиво раскрытые, как лепестки невинного бутона — хоть сейчас пиши потрет с натуры. Мне месяц назад нравилось лизать их, саму нежность… а сейчас просто затошнило от этой мысли, словно это не лоно любимой жены, а склизкая мерзость. И рот ее не вызывал желания целовать, и сунуть в него член тоже не хотелось.

Меня передернуло, словно затвор ружья самоубийцы. Я посмотрел в глаза жены, и меня перекосило от отвращения:

— Больше не прикоснусь к тебе. Можешь жить спокойно.

Я захлопнул за собой дверь. Принял душ и вышел на улицу.