Бывшие. Я тебя верну!

– Пойдем? – шепнул Наташе. Она кивнула. Я волновался, не хотел, чтобы нервничала, но когда-то я совершил много ошибок, потому что не обратился к жене за помощью. Не поинтересовался ее мнением и стал говном. Я хотел, чтобы Княжна ощутила, как нужна и важна. – Ваня, – позвал громче, – приехали.

Он спросонья нахмурился и смотрел обеспокоенно, как зверек. Вероятно, усвоил, что взрослым доверять нельзя? Печально.

Мы поднялись в квартиру вчетвером. Открыла Алевтина Ивановна, помощница матери. Ее услуги сейчас были не сильно нужны, но дважды в неделю приходила: прибраться и новостями обменяться. Она работала у них лет пятнадцать. Они подругами стали.

– Здравствуйте, – поздоровался сухо. – Ева где?

– Играют в детской… – Алевтина Ивановна переводила взгляд с одного лица на другое. Не знаю, насколько осведомлена была, но пояснять ничего не собирался.

– Сделайте нам чай и перекусить. Накройте в гостиной, – я посмотрел на Наташу. Она бросила взгляд на лестницу, в спальни.

– Пойдем?

Она не выглядела супер решительной, но, кажется, сдавать назад не собиралась. Я легонько сжал тонкую ладонь и шепнул на ухо:

– Если не хочешь, мы можем уехать втроем.

– Все нормально. – Наташа едва ощутимо сжала мои пальцы, затем высвободила руку. – Для Евы будет неожиданно иметь такого маленького дядю.

– Ваня, пойдем, познакомишься с Евой.

Он только кивнул. Волновался.

В детской звенела посуда. Евушка сосредоточенно сооружала из пластика гамбургер. Мама сидела и ждала угощение.

– Рома! – удивленно воскликнула и поднялась. В последний раз мы виделись утром, после откровенного разговора. – Наташа. О-оо…

– Мама! Папа! – Ева бросила все и побежала к нам. Княжна погладила ее по голове, а я на руки взял и вверх подбросил.

– Привет, поночка, – и поцеловал в пухлые щеки.

– Здравствуй, Ваня, – ровно проговорила мама.

– Здравствуйте, бабушка Маша.

Я немного удивился. Как происходило их взаимодействие не в курсе. Не знаю, насколько мать триггерило его присутствие, это же вроде как «плод измены мужа», но сейчас меня меньше всего заботило ее душевное состояние. Возможно, это несправедливо, плохо и не по-сыновьи, но я заебался быть для всех гордостью и примером, золотым ребенком! Беспроблемным, чутким, ответственным. Тупо ЗАЕБАЛСЯ!

– А сьто это за мальсик? – заинтересовалась Ева.

– Милая, – Наташа поправила русые кудряшки, – это Ваня…

– У меня есть длуг Ваня! – воскликнула Ева.

– Ваня брат твоего папы.

– Блат? Как дядя Тём?

– Да, – это мой максимум. Жутко сложно об этом говорить. До сих пор осознание дурным сном казалось. Отец, всю жизнь пропагандировавший ценность семьи и особенно детей, своего третьего сына не признал. Скинул на меня. Интересно, он вообще сам-то верил в то, что нам говорил? Или все это чистой воды лицемерие?

– Такой маенький? – и к Ване обратилась. – Ты сего такой маенький блат? Папа вон какой бошой и сийный.

– Не знаю, – очень серьезно ответил он.

Даже я не понимал, как такое получиться могло, что говорить о ребенке!

– Давайте играть, – мама попыталась сгладить неловкость. Чтобы не пришлось отвечать на такие сложные вопросы, заданные просто и бесхитростно.

– Я сейчас пришлю Алевтину Ивановну. Дай ей инструкции, чтобы детей увлекла, сама спускайся в гостиную. – Хочешь остаться или? – тихо спросил у Наташи.

– Я пока побуду с ними, – ответила она. – Позже спущусь. С Марией Алексеевной.

– Хорошо, – слабо улыбнулся. Вышел из игровой и взял в руки телефон. Неожиданно. Мне звонила Лазарева. Не уж-то сына потеряла…

– Рома, – она рыдала в трубку, – я потеряла Ваню в торговом центре. Помоги!

– Он со мной, – бросил резко. – Теперь я буду решать, что с ним будет, кукушка.

– Верни мне ребенка! – в голосе больше не было просящих ноток, только злоба. – Я в полицию заявлю!

– Давай. Расскажи, как ты бросила маленького сына. Советую не рыпаться и ждать. Мы решим твою участь, – и отключился.

Артем сидел на диване и задумчиво барабанил пальцами по начищенному до блеска подлокотнику. Мы все нервничали. Что делать? Как быть? Страшно оставлять ребенка с такой матерью. Опасно. Это становится опасно! А если бы его не Наташа в кафе повела, а какой-нибудь ублюдок? А если завтра он также останется стоять на улице и что-то случится? Потеряется, замерзнет или… Об этом даже думать не хотел! Страдание детей для меня самый яростный триггер. Я никогда не считал себя способным на убийство, но есть вещи, за которые рвал бы голыми руками.

– Все нормально? – глухо поинтересовался. Я внимательно посмотрел на брата. Мне казалось, что он всегда был менее зависим от мнения окружающих, даже отца. Но так ли это? Тёмыч держался молодцом, узнав о связи папы с Юлей, но так ли легко ему было? Он сильный, я знаю. Посильней меня будет, но он ведь всего лишь человек.

– Ты как вообще? – сжал его плечо.

– Не знаю… – проговорил тихо. – Знаешь, бодрился так, пытался трезво смотреть, ну, типа отделять мух от котлет, – хмыкнув, посмотрел на меня. – Это прошлое. Не нужно давать ему власть над нами…

– Ты что, к психологу ходил? – изумленно спросил.

– Ну, было дело.

Я не стал спрашивать, что он прорабатывал. Была догадка.