Бывшие. Мне не больно (СИ)

Осыпаю поцелуями внутреннюю часть бедер, поднимаясь выше. Ноги Тани подкашиваются, и я помогаю ей стоять, поддерживаю за талию. Она что-то шепчет, какие-то нежности, потом ругательства, потом просит о большем, хнычет, кусает губы.

Ее щеки пунцовые, волосы растрепались. Рыжая выглядит распаленной, раскаленной до предела.

— Давай же! — хрипит, вымаливает.

— Что тебе дать? — улыбаясь, высовываю язык и провожу по складкам.

— А-а-а, — вскрикивает и стекает по стене вниз, но я подхватываю ее.

Поднимаю и запускаю сразу два пальца. Таня закатывает глаза и начинает качать головой.

— Не-е-ет.

— Нет? — выгибаю бровь.

Двигаю пальцами, нащупываю нужную точку.

— Да-а-а, — сдавленно стонет.

— Что ты там говоришь? Чего хочет моя королева? — не могу сдержать алчной улыбки.

— Тебя внутри хочу, — произносит сдавленно, катаясь на волнах оргазма, который должен вот-вот наступить.

— Я и так внутри тебя, — надавливаю пальцами.

Таня закатывает глаза.

Не понимаю, кого я мучаю больше — ее или себя? Потому что чем дальше мы заходим, тем устойчивее у меня складывается ощущение, что я занимаюсь мазохизмом.

— Волков! — рычит зло. — Ты собираешься трахнуть меня или так и будешь болтать?

— У-у-у, какая злая королева! — смеюсь.

Закидываю ее ногу себе на бедро, приспускаю шорты и достаю член. Сжимаю его у основания, пытаясь сбросить напряжение, но какое там, когда перед тобой такая горячая девочка, которая просит. Хотя нет, и не думает просить! Требует ее трахнуть. Кто я такой, чтобы отказывать любимой в близости?

— Держись, покатаемся, красивая, — говорю ей какие-то пошлости.

Таня закидывает руку мне на шею, и я вхожу в нее. Тягуче, медленно растягиваю для себя. Внутри так сладко-горячо, что я плавлюсь, как гребаное эскимо.

В обоюдном удовольствии медленно, еще больше распаляя обоих, двигаюсь. Боже, это же сумасшествие. Разве может быть настолько хорошо с человеком? Так, чтобы два вдоха как один, чтобы общее тепло и наслаждение, сбивчивый шепот, который пронизывает зарядами.

Сейчас не хочется резкости или грубости. Вот так, наслаждение с оттяжкой — самое потрясающее, что есть в этом мире.

Вхожу в нее до упора, вдавливая в стену. Таня откидывается на нее, шумно дышит, облизывает сухие, искусанные губы, и я целую ее, погружаясь внутрь, и без единой мысли отпускаю себя, оставаясь внутри.

Мы по-прежнему не обсуждаем тему предохранения. Мне оно не нужно, в своей любви к рыжей я схожу с ума. Если она забеременеет от меня, я стану самым счастливым человеком на свете.

Покрываю ее лицо мелкими поцелуями и шепчу:

— Люблю тебя… люблю… девочка моя чувственная… Тань! Роди мне дочку! — Она замирает.

Идиот! Реабилитируюсь:

— Тань, наверное, надо было как-то по-другому об этом попросить? Ты прости меня, ладно? Забудь, отмотай назад. Я сделаю все правильно, хорошо? Все как полагается, с кольцом и свадьбой, и только потом попрошу.

Рыжая всхлипывает. Но на ее лице такая счастливая улыбка, что аж щемит в груди.

— Ты такой дурак, Волков, — произносит хрипло, и на ее счастливом лице появляются слезы.

Снова зацеловываю ее лицо, шепчу слова о любви, а потом глажу кожу, очерчиваю губы, глаза, скулы.

Таня смотрит на меня внимательно, будто решается что-то сказать. Открывает рот, но в этот момент звонит мой телефон.

— Привет, мам!

— Ну и где вы? — насмешливо-строго.

— В пробке, — нагло вру я.

— Хм… пробка в субботу днем? Пробка это хорошо, — усмехается. — Вас хоть ждать?

— Конечно! Я ж говорю — пробка!

Таня закрывает руками алое лицо, бормочет:

— Господи, стыдно-то так!

Поднимаю ее на руки. Тут без вариантов, только душ и новые сборы. Макияж размазан, платье в пятнах от нашей страсти, между ног вообще все мокро. Красота!

Ставлю рыжую под горячие капли и мою, она расслабляется. Все сомнения и страхи отпадают. Агата забыта, теперь это отчетливо видно.

Собираемся по второму кругу, теперь уже в спешке, потому что мы же «стоим в пробке», а значит, вот-вот должны появиться.

Летим к моим родным, которые ждут нас с нетерпением, и я не меньше жду этой встречи. Потому что очень хочется показать Тане, что такое настоящая, любящая семья.

Глава 49. А я просто люблю

Слава

— А вот и наша Танюша! — мама прикладывает ладонь к груди, рассматривая рыжую. — Какая же ты красивая, девочка!

Мама восхищается моей женщиной, а мне, как неандертальцу, хочется ударить себя в грудь и крикнуть: «Моя»!

Таня безумно стесняется. Она не привыкла к чужой теплоте, а мама распространяет свои флюиды слишком активно. Я не просил ее об этом, да и сама мама, я уверен, не понимает, что делает. Она всегда была такой — очень теплой и нежной. Всегда остро переживающей за своих детей. Настоящая мать и должна быть как она, разве нет?

Просить маму «притормозить» я не буду, потому что она такая и есть и всегда такой будет. Пусть Таня привыкает сразу, без какой-либо подготовки.

— Здравствуйте, — Танин голос дрожит, и я притягиваю ее к себе за плечи.

— Тань, познакомься, это моя мама, Виктория Сергеевна, и отец, Артур Борисович.

Папа подходит ближе, тактично пожимает руку: