Бывшие в падении

Контрамарки в Кремлевский балет, значит, им понадобились. В голове начало что-то опасно пульсировать. Благодетель, мать его. Думал, что без его помощи она не выкарабкается. И это притом, что он прекрасно знал, насколько сильно Дияра Огнева «ценила» помощь и раньше, и сейчас.

Гребаная эгоистка, которая была слишком поглощена собственными проблемами, чтобы хотя бы объективно оценивать реальность. Зацикленная на своих желаниях и фантазиях. Не видевшая реального мира, не замечавшая настоящей доброты. Когда Кифер понял, что она не приехала на похороны Савельева, он был готов сорваться в Москву и придушить ее на месте. Тот ведь переживал о том, что подвел, что не «уберег дарование», что не отвадил от нее Поля Кифера. А она даже память его не уважила. Савельев был абсолютно прав. Киферу действительно не следовало связываться с больной, неблагодарной малолеткой, но об этом уж поздно. Огнева ж вообще не замечала, сколько на самом деле ей перепало чужой доброты.

Она была просто бездонным колодцем, который вытягивал из всех окружающих время, силы, надежды, оставляя чувство полного опустошения. И полное непонимание, что именно ты сделал не так, как дошло до такого. И сколько Поль об этом ни думал, ответ намечался простой: таких людей, как Дияра, просто следовало обходить по широкой дуге. Сколько ни дай – все заберут и не поймут, что наделали.

Что еще мог предпринять Поль Кифер, чтобы не дошло до ее окончательного срыва на премьере? Жениться на ней и по родственному праву отослать на реабилитацию, предварительно признав невменяемой? Не слишком ли дорогая цена? Да и даже если так, ни один уважающий себя врач не возьмется за больного, который не считает, что нуждается в помощи. Любые попытки достучаться до Огневой разбивались о фразу «Со мной все нормально, нужно просто дождаться премьеры». И вот именно что Кифер ждал премьеры, как манны небесной. Иначе оставалось разве что уволить Дияру из театра, шантажом заставив лечиться. Или позвонить ее родителям и все рассказать, попутно сообщив, что он спит с их дочерью-мусульманкой. Любое из этих действий было бы расценено ею как предательство. И было бы прекрасно, если бы Киферу было плевать, что она думает. Но ему не было плевать. Настолько не плевать, что он насильно запрещал себе привязываться… не преуспел.

Он сам загнал себя в ужасную ловушку и до сих пор, два года спустя, из нее не выкарабкался. А Дияра… Дияра не изменилась. Он дал ей ведущую партию и даже закрыл глаза на их общее грустное прошлое, запретив о нем упоминать, чтобы не бередить старые раны. Но ей оказалось этого мало. Он ведь не был хореографом из Ковент-Гарден, не сюсюкался с ней, а когда-то не согласился на длительные отношения, на которые Дияра неоднократно намекала. Все его новые усилия снова оказались выброшены в тот самый бездонный колодец. Мало, мало, мало, мало! Ей всегда было мало. Она собиралась свинтить в Ковент-Гарден, оставив его с носом перед премьерой.

– Поль, ты вообще слушаешь? – возмутился Ивольский.

Кифер не только не слушал, он уже ничего не видел. Зрение застлало алой дымкой бешенства.

62

Кифер – 01.2018

У нее были очень красивые ноги. Ровные, с рельефными высокими икрами. Это первое, на что Кифер обратил внимание в Дияре Огневой.

Это знание пришло не само. Просто стоило ему подумать о том, что проще всего стирает границы физическая близость, как сами собой начали замечаться те или иные вещи. Заставляя оценивать. Ноги, изгиб шеи под тяжелым пучком волос, высокая, неожиданно полная грудь. Она не походила на классическую балерину. Как руководитель Кифер не мог в ней одобрить очень многое, но с некоторых пор он думал об этой девчонке не как руководитель. Чем больше Поль старался от этого абстрагироваться, тем сильнее затягивало.

Заставляя раздеться для взвешивания в кабинете врача, он хотел увидеть Дияру без одежды. Чтобы избавиться от слишком мужских мыслей об этой девочке. Интернет пестрел фотографиями анорексичек с торчащими костями… и лучше бы Огневой оказаться такой же. Кифер привык спать с тонкими балеринами, но это – слишком. Однако логика подсказывала, что ничего такого он не увидит. Когда Дияра снимала с себя разогревающую одежду, позволяя прикрыться лишь балетной пачкой, Поль ее рассматривал. И каждый раз убеждался, что на живой скелет она не похожа. Плотный каркас тренированных мышц вкупе с от природы хорошей фигурой делал Дияру приятной глазу даже при наличии страшной болезни. Оттого Полю все время казалось, что проблема преувеличена.

Кроме того, взвешивание давало Дияре повод для кокетства. Если она хотя бы позволила себе мысль о сближении с Кифером, у нее была отличная возможность это показать. Но вместо этого она разревелась. И Поль почувствовал себя дважды скотиной.