Бывшие в падении

Именно на репетиции меня накрыл откат от содеянного: тело не слушалось, колени подрагивали и собраться не выходило никакими средствами. Я начала вдруг понимать, что при моем послужном списке я могла предложить Ренату Мерхееву только верность. Ну, еще старательность, но таких в балете большинство. Потому что без старательности вообще ничего не будет. А вот верность и благодарность были… и сегодня я все это спустила в унитаз. Скорее всего, когда – не если – Ренат узнает о том, что я обманом проникла на просмотр в Кремлевский балет, он даст мне пинка под задницу. Не было шанса на то, что Кифер и Мерхеев не узнают о нашей выходке.

Идея, конечно, Бехчина. С официальным открытием сезона он не только достал контрамарки, но и пропуск за кулисы. В итоге слово за слово, подвязался с парой ребят и направился с ними пить. Я это знаю, потому что все это время висела рядом бесполезным аксессуаром из разряда «улыбаемся и машем». Как итог не успела я моргнуть глазом, как мне пообещали за небольшое вознаграждение «так и быть, провести на просмотр, но ни в коем случае не сдавать, кто именно помог». Надо ли говорить, что я была в шоке? Сама бы в жизни на такое не решилась, но… Миша и Света спелись, уговорили, педалируя Кифером и моей грозящей рецидивом болезнью – и пожалуйста: Дияра Огнева танцевала на сцене перед хореографом из Ковент-Гарден. Бехчин повторял: если меня не запомнят, то и искать не станут, но если запомнят и станут… Ну, по большей части я согласилась, чтобы он отстал. И Света тоже. О последствиях я думала мало. А вот теперь задумалась…

Но с тех пор как я решила действовать, это был первый смелый шаг на пути к чему-то… другому. Потому что хоть Кифер и перестал вести себя как конченная скотина, превратившись в машину по имени «профессионализм», дела не особо радовали. Чем больше я работала, не отвлекаясь, тем токсичнее становились мои мысли. Мозг не отличал прошлое и настоящее ситуации, а потому все время обращался к устоявшейся манере поведения, привычной. Иной раз мне приходилось одернуть себя, чтобы не повысить на Кифера голос, как раньше. Или сыграть на жалости. И конечно, я нередко так старательно занималась, что «не находила времени» на еду. Поддержание организма в стабильном состоянии вдруг стало не первостепенным.

А еще хуже то, что мышцы ног накачиваются высокими кардионагрузками. И это гарантированная потеря веса. По утрам вместо сладких объятий с подушкой я отправлялась на пробежку или прыгала на скакалке. При этом, если уж совсем честно, после случая с Кифером и Эви я так и не смогла вернуться к безболезненному приему пищи. То была пытка-пытка-пытка. Насилие над собой, разговоры, уговоры… Находясь в стрессе, я искала утешение в самом простом и понятном.

Нестеров пытался выправить мой курс, но пока не выходило. С тех пор как я объявила войну за собственное карьерное будущее, все прошлые установки порушились. Следовало прокладывать новые тропинки в борьбе с болезнью. И в срывах теперь винить было даже как будто бы некого. Поль мне не мешал. Он просто был, и этого оказывалось достаточно до саморефлексии. Быть может, он запустил цепную реакцию, но кто же виноват в том, что выкинутая на середину озера я так и не научилась плавать?

– Стоп, – резко выдал Кифер. – Бехчин, у тебя на сегодня все.

Я вздрогнула, остановилась и… очнулась. Последние минут десять я вообще полностью отсутствовала в этом теле. В смысле оно что-то делало само по себе, а мысли витали далеко, просчитывая варианты последствий нашего безумства. И это не осталось незамеченным.

Миша бросил на меня нервный взгляд, а затем направился к вещам. Я же внутренне задрожала и отошла к станку, скрывая свое состояние. Шаги за спиной оказались сродни ударам в крышку гроба. Руки с силой ударили по дереву слева от меня.

– Меня не интересует, чем ты занималась и насколько устала. Ты пропустила половину репетиции, а исполнение грязнее, чем вчера. Зажатая, несобранная. И с перекошенным лицом.

Я испугалась, попыталась приглядеться к Полю, чтобы понять, сколько ему на самом деле известно. Для человека, от которого навострила в другую сторону лыжи любимая ломовая лошадка, он был слишком спокоен. Он ведь потратил на меня уйму времени. Я боялась, что сменит через неделю, как Свету, однако нет. Я все еще была в его зале.

В ответ на мой пристальный взгляд Поль вопросительно вздернул брови. Я успокоилась. Вот и отлично. Пусть себе думает, будто я застыла в восхищении его несравненной персоной. Так безопаснее. Я ведь в самом деле больше не рассматривала его как сексуальный объект. После Эви.

В смысле, после того, как он утвердил меня на партию, его будто подменили. Он не стал ни добрым, ни милосердным, ни… каким там вы представляете милаху-руководителя? Кифер как был тираном, так и остался, но больше не было попыток меня унизить и ставить палки в колеса: он действительно работал на благо театра и спектакля. И вел себя вопиюще профессионально, будто мы едва знакомы. Просто много требовал. Очень-очень много.

– У тебя кровь на пуантах, – вдруг выдал он, и я в удивлении моргнула.