Бывшие в падении

Он развернулся и хлопнул дверью, и у Мерхеева отвисла челюсть. То, что Ренат упрется, было ожидаемо. Именно поэтому Поль так гнал с костюмами и декорациями к спектаклю: когда часть денег уже потрачена, очень сложно объяснить начальству, что же пошло не так. Мерхеев обязательно прогнется, нужно просто выдержать паузу. К сожалению, вещи собирать придется вполне реально.

Подумав об этом, Поль закрылся в своем кабинете. И вдруг хмыкнул, вспоминая, как докатился до жизни такой.

55

Кифер – 03.2020

Савельев собирал свои вещи бережно и увлеченно. Книги, подарки танцовщиков, фоторамки… У него было много всякой всячины, для любого другого человека бывшей обычным хламом, но имевшей огромное значение для непосредственного хозяина. Прислонившись к косяку плечом, Поль некоторое время наблюдал за стареющим наставником, а затем все же постучал, привлекая внимание.

– Так и знал, что ты придешь, – сообщил он. – Заходи.

Савельев старел. Раньше бы он заметил Поля сразу. За прошедшие с момента их знакомства годы Савельев заметно сдал, но остался хватким и верным своим принципам. И еще добрым. Со временем Кифер получил подтверждения, что кроме Анатолия Романовича в театре не было ни единого человека, который не пекся бы об общем благе больше, чем о собственной шкуре. Впрочем, первым в цепочке таких людей оставался сам Кифер, полностью уверенный, что он выше всех этих игр. Забавно уважать людей за качества, которые полностью отсутствуют в нас самих.

Савельев молчал о своем уходе до самого конца. До собрания на этой неделе. Его увольнение стало для всех огромным сюрпризом. Кифера задело, что он, любимец наставника, узнал обо всем вместе с остальными, но отношения были не те, чтобы предъявлять претензии. И наверное, Поль виноват в этом сам.

– Куда уходите? – спросил он сухо, не в силах подавить клокочущее внутри чувство досады.

– В никуда, – безмятежно улыбнулся мужчина. – Пару месяцев назад я решился основать собственный театр и даже начал понемногу работать в этом направлении. Небольшая сцена, крошечная театральная труппа, танцевальная… ну, с ней посложнее будет, придется повременить. Но у меня хорошие помощники и много планов.

– Меня позовете? – полушутливо спросил Поль, внутренне подобравшись. Ответа он ждал очень и очень.

Савельев тонко улыбнулся.

– Не суди меня строго, Поль, но это было бы крайне недальновидно. Ты хороший хореограф, однако птица не нашего полета и всячески это подчеркиваешь. Чем строить планы на тебя, лучше я позову другого человека, с которым у тебя может выйти серьезный конфликт. Верного.

А вот теперь Кифер всерьез оскорбился. Уж если он и был кому верен в этой жизни, то именно Савельеву. Он сжал зубы до скрипа, но прошел внутрь кабинета и уселся.

– Шадрина? – процедил он.

Как бы то ни было, наставник имел право сделать выбор. Это у Поля было врагов больше, чем друзей, да и с теми отношения складывались кое-как из-за крайне тяжелого характера. В данный момент он, похоже, терял одного из самых важных людей в своей жизни.

– Господь с тобой! – искренне перекрестился Савельев и вдруг остро глянул на Кифера. – Какого еще Шадрина? Огневу!

Поль вскинул глаза и застыл в искреннем замешательстве. Савельев, тяжело вздохнув, опустился в свое кожаное кресло. И вдруг достал из ящика стола бутылку коньяка и две стопки. Кифер коньяк недолюбливал, без закуски в виде лимона и вовсе не признавал, но сейчас отказываться не стал.

– Будь обстоятельства другими, – сказал Савельев, разливая свое нехитрое угощение. – Я бы забрал ее из клиники к себе в час ее выписки, но у меня было только место в этом театре, куда Дияре возвращаться было никак нельзя. Ты ведь понимаешь, что девчонку подставили мы. Мы все. Как я жалею, что вовремя не вмешался. Теперь уж только исправлять.

– Забери мы у нее партию перед самой премьерой и отправь на лечение, ничего бы не изменилось, – отозвался Кифер упрямо. – Она бы сломалась и окончательно перестала есть. Особенно если бы ее место заняла Лебковская. Разница в одном: тогда она не факт, что выкарабкалась бы. И тут случилось серьезное потрясение. И вроде как живая где-то по Москве бегает.

Он понимал, что Савельев абсолютно прав, но собственные косяки предпочитал переживать глубоко внутри, не выплескивая на окружающих. Очень удобная форма рефлексии. И для других людей, и для самооценки. Ведь почти никто не догадался, что на самом деле творилось на душе у Поля.

– Изменилось бы то, что она была бы не одна в клинике, – мягко заметил Савельев. Кифер внутренне дернулся, но лицом не дрогнул.

– Если вас это так расстраивало, то что ж вы сами туда не ездили?

– С чего ты взял, что не ездил? Ездил конечно. – Поль встрепенулся и внимательнее посмотрел на наставника. – Только я и ездил, но опоздал, – закончил он задумчиво и опрокинул стопку в рот.