Бывшие в падении

– И что теперь будет со спектаклем?

Я позеленела еще сильнее.

– Из-за чего – известно? – спросил кто-то.

И тут кто-то открыл мой рот и моим голосом сказал:

– Из-за меня.

Дияра Огнева. Замкнутая, асоциальная личность двадцати лет от роду, не замеченная в крепких дружеских связях и особо теплых отношениях с коллективом. Света, каким-то чудом оказавшаяся практически напротив меня в том кружочке, где все переговаривались, слабо, но ободряюще улыбнулась мне. Походу, в моей истории болезни намечалось выздоровление. Я съехала от девчонок в никуда и во всеуслышание признала проблему. Нестеров будет в восторге. Осталось научиться нормально есть и как-то вырулить на твердую дорожку.

Разумеется, на меня посмотрели, как на чудо природы. Ты кто такая, девочка, чтобы из-за тебя хореографов увольняли?

Догадка, вообще, пришла ко мне внезапно. Кифер сказал, что уладит вопрос с Мерхеевым. Видно, не вышло.

– Да ладно, – протянул кто-то. – То, что тебе дали ведущую партию, еще не делает тебя камнем преткновения.

Я вздохнула – и с улюлюканьем бросилась в кипящую лаву.

– Еще как делает. Это я запорола Киферу премьеру «Эсмеральды» в Петербурге. Поэтому Мерхеев и не в восторге от назначения. Почти уверена, что дело в этом.

Неизвестно как оказавшаяся позади меня Эви ободряюще сжала мой локоть. Молчание затягивалось.

– И с какой стати тогда Кифер доверил тебе партию? – поинтересовался кто-то.

– Да ладно, понятно с какой, – фыркнула та солистка, что вчера танцевала последней. Ууу, а ведь я была за тебя, нехорошая ты женщина!

– Ты серьезно? – спросила я кисло и, к собственному ужасу, процитировала Лебковскую: – У Кифера партий не хватит на всех желающих с ним переспать.

Кто-то согласно хихикнул, и дальше пошло по цепочке. Лебковская есть Лебковская. Умеет она полюбиться народу. В отличие от меня. Надо было поучиться, пока имелась возможность.

– Так репетиция будет или нет? Если нет, то что мы тут торчим? – вспомнили ребята о конструктивной части программы.

– Это же Кифер. Вдруг все-таки придет и увидит, что мы разбежались. Тогда всем наверняка труба, – отозвались перестраховщики.

На том и порешили: торчать в зале во избежание. Я бросила сумку под станок у окна и выхватила взглядом машину Кифера. Она была еще на месте. Может, это какая-то шутка? Или недопонимание? Да ладно, не похоже. Если Мерхеев действительно наотрез отказался ставить спектакль со мной, а Кифер уперся, то он уж точно не прогнется. Вопрос только в том, отступится ли Ренат.

– Слушай, а ты действительно свалилась на сцене в голодный обморок и тебя уносили на глазах у всего зала? – вот и образовались первые любопытствующие.

– Неа. Кулисы задернули, – буркнула я.

Кто-то присвистнул.

И тут я увидела, как на парковке появился Кифер и направился к машине с коробкой вещей. У меня сердце остановилось. Не мешай станок приблизиться к стеклу, я бы распласталась по нему обеими ладонями и даже носом. А может, и вовсе застучала бы, призывая остановиться. Не может быть. Нет, пожалуйста. Не надо уезжать! Я ненормальная, должно быть. После всего, что было?

Или же в этом все дело? Мы не просто прошли отношения и разрыв. Мы прошли отношения на разрыв. Пережили такое, чего я никому не пожелаю. Ложь, отчаяние, ярость, безнадежность… микс можно продолжать и продолжать. Кифер мог меня не любить, но я не сомневаюсь в том, что сумела доставить ему немало болезненных моментов, которые никогда не изгладятся из памяти. Трагедии сплавляют людей в единое целое. И даже если мне ужасно стыдно за то, что было, мы с Кифером никогда не станем относиться друг к другу безразлично. Он может ненавидеть меня, жаждать растоптать и уничтожить, но ни в коем случае не пройти мимо, будто я предмет – и не более.

Даже секс Кифера с моей подругой не помог мне воспринимать этого мужчину как чужака, от которого нужно держаться подальше. И это проблема.

Но не уезжай, пожалуйста! Я не стану тебе больше близка, мы оба этого не хотим, но… останься.

Он обернулся, нашел меня глазами, и я даже не отпрянула от окна, не сменила выражения лица. И либо мне показалось с такого расстояния, либо лицо Поля как-то изменилось, но факт есть факт: он продолжил на меня смотреть. В ответ. Прямо и долго.

У меня в телефоне есть его номер. Может, плюнуть и написать?

– Он уезжает? – спросила шепотом подошедшая Эвелина.

А может быть, смотрел он на нее, удивленный, что после всего мы общаемся. Я повернула голову к подруге и вдруг сама себе удивилась. Эви была мне верным товарищем чуть ли не с самого начала в труппе. Это она познакомила меня со Светой и помогла здесь социализироваться. И как бы ни было это странно, я решила, что злиться на нее – больно много чести одному парнокопытному французу!

– Похоже на то, – ответила я нейтрально.

Повернулась к окну и обнаружила, что Поль уже забрался на водительское место. Момент был упущен.

– Глеба выписали, – сообщила она как ни в чем не бывало. – И я отказываюсь с тобой не разговаривать. Слышишь? Я не позволю тебе на меня дуться.