Бывшие. Запрети мне тебя любить

Как только входная дверь захлопывается за моей спиной, разворачиваюсь и прислоняюсь к холодному металлу лбом, прикрывая глаза. Тошнота до сих пор не отступает, а голова раскалывается, как в самое жуткое похмелье, даже несмотря на то, что пила я сегодня не так уж и много. Наверное, сказывается нервное напряжение.

– Тяжёлый день? – нарушает недолгую тишину Костя.

Нехотя оборачиваюсь на голос. Мужчина располагается на диване в гостиной, а в его руках какой-то глянцевый журнал. Он лениво окидывает меня с ног до головы небрежным взглядом, а я невольно морщусь, думая о том, как было бы замечательно стереть с лиц обоих Агеев эти лицемерно-отстранённые маски.

– Если только у твоего брата, – отзываюсь с усмешкой.

Приходится приложить огромные усилия, чтобы внешне изображать такой же «пофигизм», который только что озвучиваю.

– Хм… – неопределённо реагирует брат мужа.

Выводящее из себя ощущение дежавю накрывает с лихвой, поэтому, не считая нужным и дальше испытывать ничью выдержку, просто иду наверх. Будучи в своей спальне, первым делом скидываю с себя пиджак Артёма, оставив его в изножье кровати, и умываюсь ледяной водой, благо нанесённый ещё с утра макияж – водостойкий. Какое-то время так и стою, склонившись над раковиной в ванной комнате. Плохое самочувствие не отпускает, поэтому приходится опять спуститься вниз, чтобы принять пару таблеток, которые бы помогли. К тому времени в доме никого нет, а из окна видно, что и автомобиль Агеева-младшего отсутствует. Но оставаться в одиночестве долго не приходится. Телефон вибрирует, а после кухню оглашает сигнал входящего звонка. Номер неизвестен, поэтому беру трубку с не особой охотой. Тем больше моё удивление, когда понимаю, кто именно мне звонит.

– Жень, минут через двадцать буду у тебя. За подарком осталось заехать… – без лишних предисловий проговаривает Рупасов.

Я до сих пор в замешательстве, а в сознании моментально вспыхивает негодование, смешанное со злостью. Оказывается, Артёму давно известно, как со мной связаться! Но секундный порыв приходится подавить. Выяснила уже ведь причину, по которой всё происходит именно так, а не иначе… Чего уж теперь на пустом месте создавать новую проблему? И без того их накапливается достаточно.

– Хорошо, Тём, – выдавливаю из себя как можно доброжелательнее.

Мужчина явно не в курсе того, что мой муж соизволил явиться, а свою часть сегодняшней сделки с Рупасовым я выполняю. Да и ставить его в известность мне пока не хочется. Обязательно скажу, но только не сейчас. Не хочется портить ему настроение раньше необходимого.

– Как приеду, наберу ещё, – отзывается он вместо прощания.

– Хорошо, Тём, – повторяюсь я.

Артём отключает вызов. И, раз уж теперь я точно знаю, сколько свободного времени у меня остаётся, не теряю его даром. Возвращаюсь в спальню, придирчиво оглядываю свой внешний вид в настенном зеркале. Тошнит уже не столь сильно, видимо принятые таблетки начинают действовать, но лицо слишком бледное, а на фоне вызывающего макияжа в чёрных тонах, так и вообще слишком заметно. Приходится потратить пару минут на румяна и тональный крем, смягчив контраст. После решаю и одежду сменить. Изучив содержимое привезённых Костей вещей, делаю вывод, что мой нынешний гардероб далеко не то, в чём можно было бы пойти на празднество. Приходится вернуться к вещам, которые носила в школьные времена. Первым взгляду попадается цветное платье-корсаж из атласного шёлка с пёстрым набивным рисунком, длиной чуть выше колена. Его и надеваю, дополнив тонкими чулками телесного цвета и лаковыми босоножками на высокой платформе. Волосы закалываю наверху, изобразив подобие нескольких жгутов в греческом стиле. Оставляю пару длинных прядей у висков. И как раз поспеваю к тому времени, как американский спорткар останавливается у ворот дома, а Артём снова звонит мне, чтобы сообщить о своём приезде. А как только я выхожу к нему…

– Ты… – Рупасов явно собирается что-то сказать, но не договаривает.

Невольная улыбка расползается на моих губах сама собой. Точно знаю, он вспомнил то, что надето на мне. Это платье я носила всего лишь дважды. На школьный осенний бал и наше с ним первое свидание.

– Не нравится? – уточняю нарочно.

Мужчина и сам успел переодеться. Правда этот его костюм мало чем отличается от предыдущего: точно такого же фасона пиджак и брюки чёрного цвета поверх белоснежной рубашки, не обременённой галстуком.

Артём так и не отвечает, лукаво прищурившись. Вместо слов окидывает довольно красноречивым голодным взглядом с ног до головы и подходит ближе, беря под руку. Он забирает с пассажирского сиденья оставленную там большую коробку, упакованную подарочной бумагой и ярко-розовым пышным бантом, а также огромный букет цветов, который вручает мне, после чего мы, всё также молча идём к дому напротив. Не знаю о чём думает в этот момент мой спутник, но лично я пытаюсь сообразить, как бы сохранить то хладнокровие, которое сейчас вроде как с виду у меня есть. Когда я предложила мужчине отправиться на юбилей, не подумала обо всех тех людях из нашего прошлого, с которыми придётся там встретиться. Зато теперь моя паника подбиралась очень даже уверенно и цепко, вынуждая рассудок стенать в истерике по поводу того, что я не знаю, как мне себя вести. Хотя и то длится недолго. Остановившись перед самой калиткой, Артём не спешит её отворять. Разворачивает меня к себе лицом, и, пока я соображаю, к чему – возникшая задержка, впивается в мои губы жадным глубоким поцелуем.

Последняя связная мысль растворяется в даримых мне ощущениях буквально в считанные мгновения. И всё, что остаётся – лишь эйфория, что поселяется в душе от трепетных прикосновений чужих губ.

– Ты такая красивая у меня, – хрипло шепчет Рупасов, нехотя отстраняясь. – Побудем тут полчаса, а потом ко мне поедем, да? Или я за себя не отвечаю, – дополняет он, болезненно поморщившись.

Беру его за руку и тут же одариваю осуждающим взглядом, поскольку, в отличие от него, совершенно точно помню об уговоре «подождать» пока не будет решено с моим разводом. Вот только в ответ я получаю мрачную насмешку, очень ярко выражающую отношение Артёма ко всему, что не касается удовлетворения потребности, так явственно отражающейся сейчас в синих глазах.

– Тём… – возражаю нерешительно, обдумывая, как бы помягче преподнести то, что ночевать я буду точно не у него, а под одной крышей со своим мужем.

Но продолжить фразу не получается. Калитка отворяется с той стороны, являя нам Арсения. На мгновение сосед застывает, разглядывая нас, а после расплывается в озорной лучезарной улыбке.

– Чего встали?! – восклицает Рупасов-младший, разворачиваясь обратно во двор. – Мама! Мама! Смотри, кто пришёл! – продолжает успешно перекрикивать играющую музыку.

Приходится забыть о недавнем разговоре и идти следом за ним. Посреди уложенного серой брусчаткой пространства расставлены столы, покрытые золотистыми скатертями. Угощений на них хватит, чтобы и роту солдат накормить. Повсюду развешаны разноцветные бумажные фонарики и воздушные шары, наполненные гелием, они добавляют атмосфере торжества и ощущения праздника. Гостей собирается не меньше трёх десятков и на голос Арсения оборачиваются абсолютно все. Мне же становится снова не по себе. Свободно рассматривать то, что вокруг, как бы ни было интересно, я уже не могу. Рефлекторно отвожу взгляд в сторону, усиленно рассматривая до блеска начищенные ботинки своего спутника, ведь так гораздо проще абстрагироваться от всеобщего внимания, направленного на нас.

– Полчаса, – тихонько напоминает Рупасов едва различимым полушёпотом.

Отовсюду доносятся приветствия, адресуемые нам. Артём невозмутимо здоровается в ответ за нас обоих, позволяя мне просто молча кивать в подтверждение. А уже вскоре и сама виновница мероприятия буквально виснет на своём сыне, успевая и меня обнять в то же время.

– С Днём Рождения, мама, – негромко проговаривает Артём, вручая женщине подарок.

Я замечаю, как по её щеке скатывается скупая слеза, когда она отстраняется от нас, принимая коробку с неизвестным мне содержимым.

– С Днём Рождения, – поддерживаю и я, отдавая цветы.

Светлана Владимировна радостно улыбается и внимательно рассматривает нас обоих, немного дольше задержавшись на наших ладонях, крепко сжатых между собой до сих пор.

– Спасибо, детки мои, – не очень внятно бормочет она в умилении.

Вот только недолго оно длится. Полоска из жёлтого золота на безымянном пальце моей правой руки попадается её взгляду, вселяя в небесно-синие глаза женщины мрачную тень. Но она продолжает улыбаться как ни в чём ни бывало. Даже тогда, когда калитка позади нас открывается снова, прибавляя ко всему прочему ещё пару персон к разворачивающему действу.

– Ну вот и мы вернулись… – раздаётся за моей спиной радостный возглас моей матери.

Даже оборачиваться не надо, чтобы догадаться, кто именно включён в это самое «мы».

– Добрый вечер, Светлана Владимировна. С Днём Рождения вас, – убийственно спокойный ровный голос моего мужа разбавляет громкие удары моего сердца.

Уж лучше бы оно остановилось.

– Спасибо, – рассеянно отзывается женщина.

Она обходит нас по диагонали и принимает новые дары из рук Ромы, а я судорожно сглатываю, обращая взор на того, с кем пришла. Во взгляде цвета бездонной синевы зарождается буря. И направлена она не на кого-нибудь. На меня.

– А я только Костю за тобой послала, – отпускает замечание в мою сторону мама.

Приходится обернуться. А ещё попытаться освободиться от хватки, сжимающей мою ладонь теперь на грани с болью. Слишком много неодобрения замечаю на лице самой родной и любимой женщины. Правда, отодвинуться от Рупасова всё равно не получается никак. Ко всему прочему, стоящий за матерью Агеев-старший явно наслаждается ситуацией, сканирую поочередно ледяным безразличием во взгляде то меня, то Артёма с жутко заинтересованной улыбкой.

Твою ж мать!!!

– Всегда рады новым гостям! – вклинивается в несвязный диалог Арсений, обращаясь к Роме. – Вы ведь Женин муж, да? – тянет правую руку для приветствия.

Он умудряется встать аккурат между своим старшим братом и федеральным судьёй, перекрывая им обзор друг на друга. Рома принимает приветственный жест, пожимая соседу руку, и кивает в ответ на заданный вопрос, представляясь по полному имени и отчеству. Хотя разрядить обстановку это нисколько не помогает. Рупасов-младший отступает немного назад и ненавязчиво тянет брата за рукав пиджака в сторону, но попытка больше похожа на то, что понадеяться гору с места сдвинуть. Артём продолжает сверлить меня неумолимо жестоким взглядом, в котором смешан и немой укор, и обвинение, и целая вереница незаданных вопросов.

М-да…

Раньше надо было рассказать ему о приезде Ромы!

– Нина Анатольевна, я пойду пока, за вином схожу, – словно не замечает происходящего Агеев, обращаясь к моей матери.

Она натянуто улыбается и кивает. И, как только мужчина скрывается за пределами ограды, посылает мне хмурый взгляд.

– Дочь… – кратко, но очень многозначительно проговаривает она.

И мне бы ответить, объясниться, но горло будто сдавливает в тисках, а произнести хоть что-нибудь связное не удаётся. В довершение к абсурдности ситуации, Рупасов-старший резко разворачивается в сторону дома, потащив меня за собой. Предупредить заблаговременно, чтобы я не споткнулась от неожиданности, конечно же, он и не думает. Не падаю окончательно благодаря тому, что мужчина резко дёргает за руку и тут же обхватывает за талию, придвигая к себе вплотную.

– Артём! – в голос возмущаются одновременно и моя мама, и его.

Он будто бы не слышит их, продолжая свой путь к коттеджу. Его шаги – быстрые и размашистые, а исходящая от мужчины злость заставляет содрогаться при одной мысли о том, что меня ждёт в ближайшем будущем. Едва поспеваю следом за ним, частично уже позабыв о матери и том, что мой муж должен вернуться совсем скоро. Единственно, занимающее теперь все мои мысли – не упасть, пока Рупасов бесцеремонно тащит на второй этаж в направлении отведённой ему с рождения комнаты.

– Надеюсь, ты будешь убедительна, иначе я тебе шею сверну, – сквозь зубы зло выплёвывает Артём. – Как давно твой муж в городе?!

Дверь его бывшей спальни с шумом захлопывается, отделяя нас ото всех. К ней и припечатывает меня мужчина, тут же сжимая рукой за горло, видимо, как весомое доказательство сказанному им только что.

– Не… – выдавливаю едва слышно, – знаю.

Кислорода в лёгких катастрофически не хватает. И пусть я не соврала, ведь обтекаемая формулировка, которой отделался от меня Агеев не предполагает чего-то другого. Оказывается, не это главное.

Механизм затвора замка срабатывает слишком громко, отдаваясь внутри гулким эхо безысходности и предрешённости.

– Не. Мать. Твою. Убедительно, – всё в таком же тоне отзывается Артём.

Синева его взгляда почти почернела. Понятия не имею, как такое вообще возможно, но это пугает до глубины души. Пронзающая насквозь паника охватывает разум, в то время, как я начинаю задыхаться. Сознание тихонько тускнеет, а тело начинает неметь. Прикрываю глаза, не надеясь сделать новый вдох, но именно в этот момент безжалостная хватка отпускает мою шею, позволяя оставаться в реальности.

– Не ври мне! – дополняет в гневе Рупасов.

Отреагировать не успеваю. Тяжёлые ладони ложатся на бёдра, после чего Артём буквально швыряет меня на кровать, стоящую неподалёку. Только и могу, что вскрикнуть от неожиданности, приземлившись посредине полутораспального ложа из резного светлого дерева.

– Как давно твой муж в городе? – повторяет он свою недавний вопрос.

Рефлекторно подтягиваю к груди колени и отодвигаюсь назад, потому что мужчина медленными плавными шагами приближается, а на его лице расплывается непомерно ласковая и в то же время предвкушающая улыбка. Очень напоминает выражение, с которым конченый маньяк-садист наносит своей жертве последний удар, когда загоняет её в самый тёмный угол, где никто не поможет. С каждым уходящим мгновением ощущение того, что я в ловушке, из которой вряд ли выберусь невредимой, только увеличивается и крепнет. Артём порывистым движением скидывает с себя пиджак, позволяя тому упасть на пол, а после принимается за расстёгивание пряжки ремня на своих брюках. В то же время взгляд от меня Рупасов так и не отводит.

– Ч-что ты делаешь? – шепчу в тихом ужасе.

Отчего-то кажется, что меня сейчас отшлёпают как нашкодившую девчонку.

– Собираюсь трахнуть тебя так, чтоб твои крики слышала вся округа, в том числе и твой благоверный, – ядовито ухмыляется в ответ мужчина, медлить совсем чуть-чуть, добавляя через короткую паузу: – Ты оглохла? Я тебе вопрос задал. Отвечай!

Уж лучше бы он меня и правда ремнём выпорол…

– Я тебе уже сказала, что не знаю, – продолжаю пятиться назад, пока не упираюсь спиной в изголовье кровати. – Я целый день с тобой провела! А когда вернулась, Рома уже дома был, – оправдываюсь почти скороговоркой. – Да тебя не было меньше часа, я и сама толком не успела с ним поговорить! И я собиралась тебе сказать, правда! Просто не успела!

Снятый ремень брошен на покрывало у моих ног, а матрас прогибается под тяжестью веса мужского тела. Артём усаживается на краю постели совсем близко, задумчиво рассматривая почему-то мои колени.

– Тём, не надо… – добавляю совсем тихо и жалко, глядя, как его пальцы расстёгивают верхние пуговицы рубашки.

Ведь он же не всерьёз сказал про то, что собирается сделать?!

– Почему не надо? – заинтересованно прищуривается он в ответ. – Мужа стесняешься? Или не хочешь? А может о разводе говорить ему тоже не хочешь? Что-то не сильно Агеев был похож на убитого печалью мужика, от которого жена уходит. А тут всё понятно сразу будет. Всем!

Шумно втягиваю воздух, пытаясь найти в себе хоть каплю самообладания, иначе просто не смогу успокоить теряющего над собой контроль Рупасова.

– Тём, прекрати, пожалуйста. Ты меня пугаешь, – признаюсь в искренней мольбе. – Давай нормально поговорим, а? И Роме я уже всё сказала…

Вот только эта самая честность никому тут не нужна.

– То есть, он согласен, так? – недоверчиво смотрит на меня в ответ Артём.

Я же молчу. Во-первых, ответа от Агеева действительно не получила, а во-вторых, прекрасно знаю, что тот наш разговор был лишь лёгкой прелюдией перед тем, что будет дальше между мною и ним перед тем, как я получу свободу.

– Не всё так просто… – формулирую ответ как можно мягче.

Чем выбешиваю мужчину в одно мгновение!

– Да-а? – нарочно растягивает гласные Рупасов, хватая меня за лодыжку, чтобы притянуть к себе. – Так я тебе сейчас всё упрощу, родная, – добавляет обжигающим полушёпотом уже на ухо.

Упираю обе ладони в его грудь, чтобы оставить хоть какую-то дистанцию между нами.

– Я сказала прекрати! Не будь придурком! Сейчас сюда все припрутся! У тебя что, крыша окончательно поехала?! – явно превосхожу предел допустимого.

Артём обхватывает меня за затылок, притягивая ближе, почти касаясь своими губами моих и шумно втягивает воздух, ненадолго прикрывая глаза.

– Представь себе, – ухмыляется мужчина. – Но ты не переживай. Тебе понравится.

Как только вновь могу видеть его глаза, понимаю, насколько сейчас он серьёзен и решителен выполнить своё не иначе как обещание. Наверное, именно осознание этой неизбежности и толкает меня на последующее…

– Откуда тебе знать, что мне нравится, а что нет? – бросаю в презрении, выворачиваясь из его хватки. – Иди ты на х*р, Рупасов! – отталкиваю его от себя и тут же поднимаюсь на ноги. – Я не собираюсь прогибаться под тебя!

Даже удаётся сделать несколько шагов до заветной двери, открыть изнутри которую не составляет большого труда. Вот только Артём явно не собирается сдаваться просто так, потому что догоняет в считанные мгновения, перехватывая поперёк живота, и утаскивает обратно на постель. Но на этот раз он оказывается сверху и сбежать повторно просто так у меня вряд ли выйдет.

– Снова сквернословишь, – болезненно морщится он, подбирая валяющийся неподалёку ремень. – А я ведь тебя предупреждал!

В памяти всплывает напоминание о чём-то подобном. Да и происходящее ничего хорошего не предвещает. Даже в итоге собираюсь покаяться, попросить прощения, чтобы вновь попытаться договориться с мужчиной. Но железная пряжка ремня звонко ударяется об изголовье кровати, когда Артём пропускает изделие из натуральной кожи между выемкой резьбы по дереву, а мои руки оказываются там же уже вскоре. Путы врезаются в запястья, причиняя острую боль, но не это больше всего поражает меня… Рупасов привязал меня к кровати!

– Чёрта с два ты снова свалишь, Жень, – поясняет собственные действия Артём, добавляя снисходительно: – Не дёргайся, а то поранишься.

Выглядит он до умопомрачения довольным, что ввергает меня в панику ещё глубже прежнего. А если учесть, что использовал он технику вязания морских узлов, которая мне знакома лишь смутно и со стороны…

Как же я попала!

– Ты, – умолкаю, пропуская последующий поток мата про себя, а не вслух. – Я буду кричать! – выдаю единственное, что из всех моих мыслей является самым безобидным.

Рупасов никак не реагирует. Он поднимается с кровати, направляясь к встроенному шкафу с зеркальными панелями. Там прекрасно отражается вся комната и я в том числе. Невольно морщусь, наблюдая своё отражение, но неприятная эмоция быстро теряется, когда Артём отодвигает одну из створок.

– Блядь, – срывается с моих уст само собой.

Полок, которые там были раньше, больше нет. Вместо них установлена панель, на которой… я даже не знаю, как это всё называется. Но примерное назначение не иначе как игрушек сексуального плана не вполне нормального и обычного характера мне всё равно известно.

– Тём… – произношу, но собственного голоса не слышу.

Воображение вовсю рисует гипотетические сцены с использованием этих фетишей, в то время как по спине пробегает липкий холодок.

– Как ты сказала? – внимательно разглядывая содержимое шкафа, проговаривает Рупасов. – Будешь кричать? – тянется на самый верх, беря в руки вроде как наручники, только не из металла, а широких кожаных браслетов, стянутых между собой тонкой цепью. – Кричи, Жень. Уверен, наши матери оценят.

Идёт обратно ко мне. Я не шевелюсь, обдумывая насколько печальными будут последствия моего нового неповиновения. И очень тщательно отгоняю от себя любую напрашивающуюся мысль о странных наклонностях моего самого первого в жизни мужчины.

Господи, когда и как мы докатились до такой жизни?!