Бывший муж моей мачехи

Я усмехнулась. Солнце опять выглядывало, напоминая о том, что этот бесконечный день может длиться ещё достаточно долго, и даже если я очень захочу, чтобы он поскорее подошел к концу, моему желанию просто не суждено сбыться.

— Почему сразу поиздеваться? — уточнил Алекс. — Почему ты так уверена в том, что у него были именно такие намерения?

Я только пожала плечами, толком не зная, как ему следует ответить.

— Наверное, — прошептала я, — потому что я не знаю правду. Но если ему не нужны были эти бумажки, то это не рассмотришь иначе как издевательство. Зачем вообще было тогда влюблять меня в себя?

— Может быть, он и сам в тебя влюбился.

— А потом не показывался на глаза полтора месяца? И оправдал себя тем, что один раз позвонил тебе и попросил мой номер, а ты ему отказал?

Алекс в ответ только обнял меня за плечи и привлек к себе.

— Не подумай, — прошептал он, — что я его оправдываю. Это не так. Я не считаю, что он имел право поступать с тобой так, как поступил. Но поверь мне, он точно не хотел просто воспользоваться тобой. Возможно… Тебе не понравится моя версия, я уверен.

— Всё равно скажи.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Он просто испугался.

— В каком смысле? — поразилась я.

— Да в прямом, — развел руками Вольный. — Он почувствовал к тебе что-то большее, чем чувствуют к девушкам, которых приглашают на одну ночь. Ты не стала выходить на контакт и напоминать о себе. И он подумал, что тебе это не нужно.

— Мало ли что…

— Он испугался, Стася, — нехотя произнес Алекс. — Просто испугался. После своего первого неудачного брака решил, что во второй раз и пробовать ничего не стоит. И решил, что раз ты не особенно против, то можно всё прекратить. Это не значит, что его поступок заслуживает оправдания. И я не могу назвать его положительным. Но он не хотел причинять тебе боль, как мне кажется. Просто совершил очень банальную человеческую дурость. Я знаю, что это тоже очень сложно простить, но, возможно, у вас ещё есть шанс всё исправить и жить полноценно. Потому прошу тебя, если не хочешь прощать сразу, просто не руби сплеча. И уж точно не обвиняй в том своего ребенка. Ты же сама потом не простишь себе, когда назад уже ничего не вернешь.

Я опустила голову. Алекс говорил правду, простить себе убийство своего же малыша я точно не смогу. Но в тот же момент, я даже представить не могла, как воспитаю этого ребенка. Как я вообще найду в себе достаточно сил, чтобы всё это преодолеть? И где…

— Просто не спеши, — напомнил о себе Алекс. — А теперь пойдем. Твоя мама волнуется.

Он знал, что эти слова мотивируют меня собраться и всё-таки направиться к подъезду, даже если минуту назад я так и собиралась простоять на месте целую вечность, надеясь на то, что проблемы как-то сами собой решатся.

Внутри не оказалось ни пьяного соседа, ни каких-то прогнозируемых Алексом истеричек, ни даже беснующихся детей, способных столкнуть с лестницы и даже не обратить внимания на то, что случайно отправили на тот свет человека. Мы поднялись на нужный этаж безо всяких приключений, разве что только пришлось немного покашлять из-за сигаретного дыма — кто-то крайне неблагородно курил в подъезде, и сигаретный бычок так и остался торчать в щели приоткрытого окна. Алекс скривился, как будто от омерзения, и ускорил шаг, а я вспомнила, что табаком воняло и в салоне его машины.

— Отвратительная привычка, — прокомментировал он. — Но люди на неё ведутся. Потому я периодически покупаю дорогие сигареты.

— И куришь?

— Нет, — покачал головой он. — Не могу себя заставить. Мой максимум — три секунды простоять возле курящего да покрутить в руке незажженную сигарету.

— Да, мерзкая привычка, — согласилась я и тоже ускорила шаг, понимая, что разговор о сигаретах — это всего лишь очередная попытка оттянуть момент возвращения домой и в тот же миг во взрослую жизнь, где мне вновь придется принимать решения, от которых в первую очередь зависит мамино здоровье.

Я терпеть не могла в очередной раз останавливаться и задумываться, имею ли право расслабиться хоть на секунду, могу ли позволить себе что — то, или должна в очередной раз проявить максимум терпения и никаким образом не показать маме, что мне плохо.

В какие-то моменты хотелось просто поплакать у неё на плече, но я останавливала себя, напоминая, что она расстроится.

А значит, будет нервничать.

Как итог — ей станет хуже.

Я остановилась у двери, что вела в нашу квартиру, с сомнением взглянула на неё, толком не зная, действительно ли хочу рискнуть и войти, а потом, решившись, потянула за ручку. Было открыто, мама явно меня ждала и в очередной раз забыла провернуть ключ в замочной скважине. Я сделала шаг вперед, заглядывая в крохотный коридорчик, и, повернувшись к Алексу, прижала палец к губам — уговаривала его не рушить эту удивительную тишину.