Бывших не бывает

– Ну и хрен с ним, едрён дрищ! – староста недобро улыбнулся. – Пусть хоть воют, хоть поросём визжат, хоть белугой ревут – не их сила. Их Бурей за то, что ему кланяться станут, сам порешит и хорошо если не сожрёт, стоит им только рыпнуться. Нам и делать ничего не надо будет. А с Буреем договоримся. Он хоть и зверь зверем, но ума редкого, едрён дрищ! И буром никогда не попрёт, если в победе не уверен. А вот эту уверенность мы ему обломаем, как рога бодливой корове. Часть обозников из-под него выдернем, дружка его лепшего – Сучка – с его мастерами тоже на сход поставим, чай, кровь за Ратное лили; Михайлу как княжьего сотника; Андрюху Немого как княжьего десятника; поручиков, как только Корней их оженит – княжьи гриди, не хрен собачий. Много народу, и все если не наши, то делу нашему не враги.

Староста помолчал немного, будто о чём-то вспоминая, и продолжил:

– И это ещё не всё – за Никифором следи во все глаза. Не дай того светлые боги, снюхается с Буреем – будем хлебать дерьмо полной ложкой!

– Это почему, дядька Аристарх?

– А потому, что Фома и прочие наши, кто ремесличать и торговать намылился, без того, кто у них товар купит, никто и звать никак. И все они теперь под Буреем, хотя сами того не знают ещё. И если стакнутся мимо Корнея, а значит, и мимо нас, то, считай, никакой удавки у нас на них больше нету. Да и сам Никифор та ещё срань… Мотай на ус, десятник, раз в бояре захотел. Это потруднее будет, чем воевать.

– Захотел, дядька Аристарх. Спасибо тебе за науку!

– Не на чем, Егор, – Аристарх по-доброму улыбнулся. – Меня тоже учили. Долго.

В горнице повисла пауза. Егор думал, а староста не торопил, давая десятнику переварить свалившуюся на него информацию. Наконец Егор кивнул каким-то своим мыслям, выпрямился и произнёс:

– Про попа рассказывать?

– И в подробностях. Надо же знать, на кой хрен нам этого греческого воеводу подсунули и зачем.

– Непростой то поп…

– Да я и сам догадался, – хмыкнул Аристарх. – Только в чём его непростота-то?

– Ну, начать с того, что видел я его в Турове с епископским ближником Феофаном, а Феофан тот ведает у епископа делами тайными. Так боярин Фёдор сказывал, да и по самому Феофану видно, если знать, как смотреть. Затем с другим епископским ближником наш поп вась-вась – с Илларионом. И не просто вась-вась, а служили они когда-то вместе царю греческому. Про того Иллариона этого уже сам Корней кой-чего сказывал и боярин Фёдор…

– Откуда знаешь, что вместе служили? – перебил Егора Аристарх.

– Да подпоил кой-кого, – усмехнулся десятник. – Илларион из бояр греческих, и оттого слуг хоть и бережётся, но не замечает. Вот и разболтал один служка, что Илларион Меркурия нашего братом-ратником зовёт и сечи поминает, где они вместе рубились…

– Не было печали, едрён дрищ!

– А ещё другой служка разболтал, что ездили Илларион с Меркурием в женский монастырь к игуменье Варваре – вдове великого князя Святополка, и были там приняты ласково.

– Откуда знаешь, что ласково?

– Так служка тот монашку одну трёт, а игуменья не боярыня, а вовсе великая княгиня, и слуг тоже не замечает, особливо когда Иларион её саму… – Егор ухмыльнулся.

– О чём говорили, знаешь?

– Чего нет, того нет, – развёл руками Егор.

– Ладно, и того что знаешь, уже выше крыши, – буркнул Аристарх. – Дальше давай.

– А дальше, мыслю я, волки пастыря нашего в лесу задрать никак не могут. Вот не могут – и всё! Да он и сам об этом прямо говорил, когда в Михайловск ехали. И за сараями такого учить – он сам кого хошь поучит. А ещё получается, что на Пороги мы не то что пойдём, а вперёд коней своих побежим: и князья, и толстосумы туровские, и церковь в том заодно. Об этом он нам с Серафимом тоже поведал. Говорил, что его сюда послали с латинянами бороться, а чего от латинян ждать, мол, мы сами летом видели. И пришли те латиняне из тех самых земель, куда нас теперь засовывают. Оттого, мол, нужны мы: и сотня, и Младшая стража, ему самому, да не просто, а в мире и согласии живущими и воевать способными. Хочет он дело своё сделать и отомстить – семью у него латиняне убили. Мож, в чём и врал, но мирить сотню с Михайлой на полном серьёзе мирил – Бурея вместе со мной обрабатывал, будто платил я ему за это. И ведь обработал – Бурей его, может, и не всегда слушает, но всегда слышит – случай с Роськой то показал. Много кого Бурей у нас слышит?

– Едрён дрищ! – Аристарх постарался привстать, не смог, упал обратно на подушки, загнул уж совсем непотребно, немного отдышался и заговорил: – А с Михайлой как?

– И Михайла его слышит, – кивнул Егор. – С того самого случая на привале, когда Михайла бунтовать решил и мне о том поведал. Благословил он нас тогда на достойное дело. Как только догадался? Подслушать точно не мог. Никто не мог.

– Со всех сторон прикрылся, ворон чёрный! – сказал Аристарх, как плюнул.